Гобелен - Фиона Макинтош (2015)

– О да. Его трагедия в том, что, не имея опыта ведения военных действий, он взялся командовать войском. Поражение было неизбежно. У Кенмура осталась жена, с которой он прожил всего пять лет, и четверо детишек – три сына и дочь. – Уильям снова вздохнул. – Ах, если бы только я мог…

– Не нагнетай, Уильям, – велела Джейн. – Мне даже неизвестно, где размещены остальные узники.

– Наверно, жены просто недостаточно их любят, – произнес граф, пытаясь разрядить атмосферу, ибо тоска сгущалась вокруг них. – Ляжем спать, дорогая моя Уини. Дай я обниму тебя, чтобы удостовериться – это все не сон, а явь.

Они легли, не раздеваясь, на узкую койку, прижались друг к другу, нашли удобную для обоих позу. Впрочем, такую позу находят все влюбленные. Даже вонь вареной капусты, разносившаяся по каморкам доходного дома, не могла испортить настроение Уинифред и Уильяма. Еще бы – ведь граф избегнул меча! Несколько минут супруги лежали тихо, наконец граф рискнул заметить своим глубоким голосом:

– Уин, любовь моя, я даже не представлял, что тебе известны такие колоритные выражения!

Граф имел в виду сцену с пощечиной.

Койка затряслась от их общего хихиканья. Интересно, думала Джейн, сможет ли Уинифред когда-нибудь загладить впечатление от слов «твою мать»?

Через несколько минут Джейн поняла, что Уинифред погрузилась в глубокий сон. Она радовалась тишине, трепетала, слушая ровное дыхание красавца графа рядом с собой и ощущая прикосновение его сильного, мускулистого тела, обвившего «хозяйку». Джейн представляла, как будет нежиться в объятиях своего Уилла. К ее досаде, в мечты постоянно вторгался образ Джулиуса Саквилля. Это мускулистый Саквилль обнимал Джейн, это он грел ей спину в постели. Джейн разозлилась и, преисполненная чувством вины, отпустила сознание, скользнула в сон Уинифред.

* * *

Уильям Максвелл, граф Нитсдейл, проснулся резко. Причиной был звон погребального колокола – и странный сон. Графу снилось, будто он тонет или уже утонул. Он лежал на дне реки, а может, моря, видел солнечный свет, преломленный толщей воды. Графа окружала тьма, но тем отчаяннее он искал выход к свету, наверх. Подробности забылись сразу, граф не помнил, действительно ли к нему с небес протянулась рука, действительно ли некто велел ему за эту руку ухватиться. Все расплылось, разум был как в тумане. Наверно, граф принял-таки помощь, ведь недаром же он с нездешней силой вдруг устремился вверх, взломал телом зеркальную поверхность воды. Фоном для всех действий служил странный звук, этакий надсадный, пронзительный писк на одной ноте. Ничего подобного граф прежде не слышал и потому не мог понять, откуда доносится звук и кто или что его издает.

Внезапно глаза его открылись в ужасе, легкие возопили о глотке свежего воздуха. Граф повернулся на бок и с облегчением увидел спящую жену. Дорогая Уинифред! Сон улетучивался, рассеивался, как щупальца тумана под утренним солнцем. Явственно слышался погребальный звон.

* * *

Не сбавляя шага, он взглянул на часы. Биг-Бен, словно услыхав его мысли, отозвался полновесным ударом. Время выправилось; впрочем, Робин в этом и не сомневался. Ресторанное окно, мимо которого проходил Робин, отразило отнюдь не щуплого человечка в дизайнерском полосатом шарфе. Оно отразило женщину из иной эпохи, прачку-поденщицу. Женщина улыбнулась Робину. Часы на Биг-Бене пробили еще раз, и Робин понял: оба Уильяма Максвелла очнулись.

* * *