Гобелен - Фиона Макинтош (2015)

Георг I направил на сэра Мозли взгляд непроницаемых темных глазок, еще меньше казавшихся то ли от недосыпания, то ли от едва скрываемой ярости. Мозли заморгал.

Король хранил молчание, впрочем, вполне по ситуации. Вопрос поставлен, остается ждать, что скажет Мозли. Последнему вопрос представился плененным чудовищем, которое рвется с цепи, удерживаемой монаршей рукой.

Пока Мозли кланялся, почти распластываясь на узорном паркете, секретарь рискнул чуть улыбнуться, но сразу оставил попытки. Секретарю показалось, что шеи коснулась намыленная веревка виселицы – тут не до улыбок.

– Сэр Мозли, – заговорил секретарь деревянным от страха голосом, – вы, вероятно, готовы дать его величеству полный отчет.

Мозли рад был нарушить молчание. Он кашлянул, не позволил себе осмотреть великолепное помещение, щеголявшее обоями, занавесями и обивкой густо-зеленого оттенка со щедрым добавлением позолоты. Нет, сэр Мозли нашел в себе достаточно мужества, чтобы взглянуть прямо в острые королевские глазки. Он повторил перед королем отчет главного йомена, делая паузы лишь для того, чтобы секретарь успевал переводить.

Король не сводил с Мозли пронзительного взгляда. В покоях, подобно грозовым тучам, сгущался монарший гнев. Шевелились только языки пламени в камине да губы секретаря.

Король почти выплюнул какую-то фразу по-французски. В тоне чувствовалось отвращение.

– Его величество требует прогнать взашей всех пятерых йоменов, попустительством коих свершен побег из Тауэра.

Сэр Мозли подумал о семьях злополучных йоменов, каковые семьи вынужден был обречь нищете. Может, удастся устроить ребят на другую службу. Особенно жаль терять Хью, главного йомена. Он порядочный человек, с уважением относится к узникам. Король выплюнул еще несколько слов, которые сэру Мозли не перевели. Мозли мысленно сложил года увольняемых йоменов. Получилось почти сто лет. Сто лет безукоризненной службы честных и опытных стражей!

Никто из пятерых не заслуживал увольнения. Леди Нитсдейл измыслила план, до которого и мужчина не додумался бы; план, простой до комичности. Йоменов ввела в заблуждение мнимая беспомощность графини. С виду сдержанная, глубоко скрывающая эмоции, леди Нитсдейл ни намека не дала на собственное хитроумие. Кто бы подумал, что в этой хрупкой, болезненной женщине скрыты такие возможности! А ведь его, Мозли, мог бы насторожить тот факт, что графиня предприняла путешествие из шотландского Приграничья, да еще в такую пору, когда энергии практически любого мужчины хватило бы максимум до ближайшего постоялого двора.

Сейчас, думая о графине, сэр Мозли чувствовал даже некую гордость. Да и кто бы не восхитился этой женщиной, обманувшей короля, который обошелся с ней столь грубо?

Король закончил инструктировать секретаря. Мозли откашлялся.

– Прошу вас, сообщите его величеству, что я также прошу отставки.

Король удивил Мозли, обратившись непосредственно к нему, причем по-английски.

– В этом нет нужды, – сказал он мягким голосом, несообразным с сердитым выражением лица.

Если сия монаршая милость была для Мозли неожиданной, последовавшие монаршие слова окончательно сбили с толку незадачливого лорда-коменданта.

– Лучшее, что мог сделать человек в положении Нитсдейла, – продолжал король по-английски, делая долгие паузы между словами, – это сбежать.

Король отвернулся, а Мозли, повинуясь жесту секретаря, поспешил прочь из покоев.

– Боюсь, к супруге преступного графа его величество не проявляет такой снисходительности.

– Графиня поступила как вернейшая и преданнейшая из жен. Другое дело, что не у всякой жены достало бы мужества и смекалки на такой поступок.

– Верно, – согласился секретарь равнодушным тоном. Они двигались по длинным коридорам к главному выходу из дворца. – И тем не менее графиня задела гордость его величества, не говоря уже о том, что изрядно скомпрометировала его в глазах двора.

Мозли вздохнул.