Изгнание - Дина Лампитт (1995)

А Николь вновь услышала его успокаивающий голос:

– Ты должна пройти через этот свет, Николь. Только так ты сможешь узнать, что находится впереди.

Тело Николь забилось в судорогах.

– Нет, не заставляй меня делать это! – закричала она. – Мне страшно! Помоги мне!

И тут она вдруг успокоилась и замерла. Луис оглянулся в нерешительности:

– Глинда, ради Бога, с ней все в порядке? С вами тоже так было?

– Честно говоря, я не помню, но, по всей видимости, она перенеслась в прошлое. Спроси у нее о чем-нибудь.

– О чем?

– Ну, кто она, или что-нибудь в этом роде.

Прежде чем он успел задать вопрос, женщина на софе слабо двинулась и издала протяжный стон, похожий на предсмертный крик животного.

– Мне это не нравится, – пробормотала девушка, которая пришла с художником по свету.

– А, по-моему, зрелище довольно захватывающее, – Дейла постаралась сказать это с издевкой, но по ее голосу было ясно, что даже она готова закричать в любую минуту.

– Боже мой! – непроизвольно вырвалось у Глинды.

Николь извивалась на софе так, что, казалось, вот-вот упадет на пол.

– Она корчится от боли, – закричал Билл Косби, – ради Бога, Луис, выведи ее из этого состояния!

Актер, однако, будто очнулся от какого-то шока и в полной мере вошел в роль Свенгали.

– Скажи мне, кто ты? – снова и снова спрашивал он Николь. – Назови мне свое имя.

В ответ послышался еще один душераздирающий крик, и тело Николь содрогнулось так, будто у нее были схватки.

– Это же родовые схватки, – взвизгнула Ли Ловадж, – посмотрите! Она как будто рожает ребенка!

– Это просто невероятно, – взволнованно закричал Луис, – мне на самом деле удалось это сделать! – Он осушил стакан вина. – Кто ты? – снова спросил он, но ответом Николь был лишь продолжительный мучительный стон.

Билл вскочил на ноги:

– Луис, ради Бога, прекрати все это! Это может навредить ей!

Дейла, уже немного пришедшая в себя, проговорила:

– Мне кажется, она рожает премию «Оскар».

Луис вопросительно посмотрел на Глинду, которая осушила стакан водки одним глотком и сказала:

– Верни ее назад, дорогой. Это становится уже отнюдь не забавно.

– Николь, сейчас я начну считать с десяти до одного, – заговорил Луис, в его голосе явно звучали панические нотки, – когда я произнесу «один», ты проснешься, и будешь чувствовать себя отдохнувшей и спокойной. Ты не будешь помнить ничего, что с тобой произошло. Сейчас я начну считать, и очень скоро ты полностью проснешься.

Он сосчитал от десяти до одного, но сделал это слишком поспешно: Николь не слышала его. Вместо этого она продолжала кричать так, что кровь стыла в жилах, даже воздух в комнате, казалось, наполнился леденящим ужасом.

– Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один. Ты просыпаешься отдохнувшей и спокойной, – как заводной продолжал повторять Луис.

Но, казалось, Николь больше не слышала его, хотя теперь она лежала на софе совершенно спокойно, глаза ее были закрыты, тело совершенно расслаблено, а лицо стало вдруг на удивление белым.

– Что это с ней? – хриплым голосом спросила Глинда.

– Она не может проснуться, – ответил Луис, в его голосе открыто зазвучала паника, – Боже мой, она никак не проснется!

Тут вмешался Билл:

– Николь, – заговорил он, взяв ее за руку, и слегка пожал ее, – это я, Билл. Ты слышишь меня?

Ответа не последовало. Он наклонился, внимательно вглядываясь в ее лицо.

– Боже мой, ее дыхание становится все слабее! – дрожащей рукой он коснулся запястья женщины. – И пульс исчезает! Ради Бога, вызовите скорую. Произошла какая-то ужасная ошибка! Николь, – снова позвал он, – Николь, ты слышишь меня?

– Десять, девять, восемь… – снова начал было Луис, но его прервал полный ужаса крик Ли Ловадж:

– Там, в прошлой жизни, она умерла, и теперь, в этой жизни, тело ее тоже умирает. Господи, какой ужас!