Изгнание - Дина Лампитт (1995)

Прикасаясь руками к его упругому телу, Николь чувствовала, как напряжена каждая его клеточка. Им были не нужны слова, они, стоя на берегу блестящей вечерней реки, были поглощены друг другом и своими чувствами. Джоселин осторожно водил языком по ее соскам, потом она почувствовала, что его губы скользнули ниже по ее телу.

– Иди ко мне! – взмолилась Николь, чувствуя, как ее тело все больше охватывает желание, она медленно опустилась на колени, стараясь делать все, чтобы ему тоже было приятно.

Они посмотрели друг на друга: их лица говорили все без слов, глаза были наполнены бешеным желанием. Николь осторожно легла спиной на траву, а он лег на нее сверху, и каждой клеточкой своего тела она ощущала приятную тяжесть. Он вошел в нее медленно и осторожно, затаив дыхание. Она обняла его за шею, не видя уже ничего, кроме широких плеч, закрывших последние лучи солнца, лаская его с невероятной страстью и нежностью, пока, наконец, не почувствовала, что его движения стали упругими и ритмичными. Она поняла, что он теряет контроль: ритм становился все быстрее и яростнее. Не в силах больше сдерживать себя, ее муж тихо застонал от наслаждения. Жалея о том, что минута такого невероятного блаженства подходит к концу, но уже понимая, что не сможет сдержать его страсть, Николь начала двигаться с ним в одном ритме, помогая ему и себе достичь кульминации. И скоро она наступила. Судорожно вздохнув, Джоселин сделал несколько движений, вложив в них всю силу и страсть. Потом она почувствовала, как внутри у нее что-то лопнуло, разорвалось, Джоселин восторженно зашептал слова любви, и Николь показалось, что она поднялась в небеса и призрачно парит среди звезд.

– Никогда не испытывал ничего подобного, – прошептал Джоселин, падая рядом с ней в траву, похожий на уставшего солдата, только что вышедшего с поля боя.

– Я тоже, никогда.

– Ты говоришь правду?

– Да! – ответила Николь.

Они зашли в реку и, наслаждаясь наготой друг друга, долго плескались в ней, а потом стали медленно одеваться. Вскоре они, крепко взявшись за руки, брели в сторону Магдален-Колледжа и, пройдя через сад и кладбище, направились в сторону церкви Святого Илии, минуя парки Вадхама, Святой Троицы и Святого Джонса. Они не хотели возвращаться в город, который в этот час был молчаливым и сонным. Подходя к дому, Джоселин и Николь все-таки остановились и полюбовались его видом в лунном свете.

* * *

Через несколько дней ей пришло в голову, что в ту ночь большинство солдат, офицеров и командующих армией, включая и самого короля, занимались тем же. Но только не принц Руперт. На рассвете он уже подъезжал к Бристолю, где Уоллер собирал остатки своего несчастного войска. Потом он начал преследовать сэра Уильяма и делал это до самого Ившема, атакуя и ослабляя его армию чуть ли не на каждом шагу. Таким образом, парламентская «Западная Ассоциация» (так они называли объединенные войска из Глостершира, Шропшира, Сомерсета и Уилтшира) была разгромлена и унижена. Это все, плюс еще гибель в середине июня Джона Хемпдена – наиболее любимого и уважаемого лидера «круглоголовых» – сильно пошатнуло моральный боевой дух парламентариев. Вскоре – двадцать седьмого июля – пришла еще одна трагическая весть: Бристоль пал под натиском армии принца Руперта. Жестокое лето постепенно превращалось в осень, и обстановка в стране как раз созрела для того отвратительного и никому не нужного сражения, которое произошло двадцатого сентября при Раунд Хилл возле Ньюбери.