Изгнание - Дина Лампитт (1995)

Николь удивленно подняла брови, но ничего не ответила.

– Может быть, вам это будет интересно, – продолжал художник, – но одно время я имел привычку пробираться в Палату Общин и делать просто наброски или писать портреты ее членов. Именно там мне удалось сделать рисунок с представителя от Хантингдона, полковника Кромвеля. Теперь о нем много говорят.

Николь почувствовала, как у нее по спине пробежал холодок.

– Расскажите мне о нем, – попросила она.

– Его глаза горят ярким синим огнем, огнем фанатизма. Он посланец Бога, хотя далеко не самый любимый.

– О чем вы говорите, мистер Добсон?

– Я говорю о том, что за его внешней непривлекательностью, вы же знаете, у него очень некрасивое бородавчатое грубое лицо, он лыс и очень неряшлив, так вот, за этой внешностью скрыты невероятные жестокость и самоотвращенность, которые очень напугали меня. Он считает, что послан на нашу грешную землю Богом и должен изменить мир по его указанию. И он сметет со своего пути каждого, кто попытается помешать ему. Я считаю, леди Аттвуд, что полковник Кромвель – самый опасный из всех парламентариев, потому что он подобен лошади, на глаза которой надеты шоры, он не видит ничего, кроме своей цели, и человеческие слабости не доступны его пониманию.

– И все же, он не стал известен всем и каждому, – медленно ответила Николь.

Художник, казалось, не обратил внимания на странность ее фразы.

– Я пришел к такому заключению о нем, потому что мне довелось рисовать его портрет и слушать его речь.

– Вы очень наблюдательный человек.

– Художники все такие, – произнес Уильям Добсон и вышел из комнаты.

Постояв несколько секунд, задумчиво глядя на закрывшуюся за ним дверь, Николь тоже поспешила выйти из комнаты, так как ей надо было переодеться к званому вечеру, который устраивала королева.

Был март 1644. Миранде несколько дней назад исполнилось два года. Чуть больше двух лет назад Николь оказалась в семнадцатом столетии. Сейчас, когда она размышляла об этом, ее начинала мучить головная боль – такой невероятной казалась ситуация. Но когда она думала о Джоселине, о тех странных отношениях, которые их связывали, ей начинало казаться, что она всегда жила здесь, и то, что казалось ей игрой, было на самом деле реальностью. Ей предстояло сыграть роль в спектакле, главной героиней которого была Генриетта-Мария, и в задачу Николь входило вместе с другими придворными дамами развлекать и повышать дух унылой беременной королевы.

Николь, получившая возможность уже несколько месяцев наблюдать за королевой, проникалась все большей любовью к этому крошечному созданию – жене английского короля. Николь считала тело Арабеллы миниатюрным – по сравнению со своим собственным, – но даже рядом с Арабеллой Генриетта-Мария выглядела почти карлицей. Ее маленький рост особенно бросался в глаза, когда она стояла рядом с королем: хотя он сам был всего пять футов, четыре дюйма ростом, ее темноволосая макушка едва доходила ему до плеча. И все же эти два маленьких человечка были главными персонажами в величайшей трагедии, когда-либо разыгранной на земле Англии.