Изгнание - Дина Лампитт (1995)

– Скорей всего нет. Я уверен, что многие только из-за этого сделались приверженцами короля.

– Потому что они не хотят, чтобы их лишили права веселиться и следовать красивым обычаям?

– Конечно.

– И это правильно. Ты можешь представить себе Лондон без театров, где людям некуда пойти и не на что посмотреть?

Он внимательно посмотрел на нее:

– Почему ты так говоришь?

Сбитая с толку событиями этого дня и выпитым вином, Николь ответила:

– Я уверена, что их собираются закрыть. Теперь, когда Лондон в руках парламентариев.

– Ничего не слышал об этом.

– Уверена, что так и будет.

Джоселин улыбнулся:

– Похоже, я женился на ведьме, – он повернулся к ней, одной рукой подперев голову, а другой взял ее за подбородок. – Николь, я должен тебе кое-что сказать, и сказать сейчас. Я прекрасно понимаю, что ты вышла за меня замуж только потому, что старалась избавиться от притязаний Дензила Локсли, и я нисколько не надеюсь на то, что ты испытываешь ко мне какие-то чувства. Поэтому я оставляю за тобой право расторгнуть брак, как только ты этого пожелаешь.

Она уставилась на него:

– Что ты имеешь в виду?

– То, что сказал. Церковь имеет право расторгнуть брак, который мы заключили. Запретить развод может только специальное постановление Парламента, а он занимается этим так редко, что об этом не стоит и говорить. Ты очень красива и желанна, но, несмотря на это, я не хочу навязываться тебе в качестве нелюбимого мужа. И следуя этому принципу, я собираюсь покинуть тебя сегодня ночью и буду делать это каждый день, пока ты не признаешься мне, что полюбила меня и готова отдаться, или пока ты не скажешь, что хочешь расторгнуть наш брак.

У Николь в голове мелькнула глупая фраза типа: «Ты что, шутишь?», а так как ничего более подходящего она не придумала, поэтому предпочла промолчать.

– Ты молчишь, – продолжал Джоселин, – и в этом нет ничего удивительного. Но завтра, когда ты обдумаешь эти слова, ты поймешь, что я поступаю правильно, – его голос звучал все уверенней. – Если наша совместная жизнь продлится долго, и мы будем наслаждаться обществом друг друга, тогда ты сможешь мне отдаться не только телом, но и душой. Сейчас я понимаю только одно: ты самая загадочная, самая необыкновенная женщина, какую мне доводилось встречать. Я вижу твою неординарность и чувствую, что у тебя есть какая-то тайна, которую я пока не разгадал. Но в один прекрасный день, если мы еще будем вместе, я ее разгадаю. Клянусь.

Николь все еще ничего не говорила, она молча смотрела на него и чувствовала, как по щекам у нее бегут слезы. Джоселин же, видя, что она плачет, не мог понять почему.

– Может быть, я задел твое самолюбие, но, умоляю тебя, не принимай мое поведение таким образом. Я не буду трогать тебя, но я верю, что наши отношения могут стать просто необыкновенными, что наши души смогут понять друг друга и слиться воедино. Поэтому я не буду принуждать тебя спать со мной до тех пор, пока не завоюю твое полное доверие.

Это было уж слишком. Николь плакала навзрыд до тех пор, пока не сообразила, что он встал с кровати и отправился к себе в комнату. Только тогда она затихла и спокойно лежала, глядя на светлую полоску зари, которая начала медленно окрашивать темное небо. И тут, обдумывая их разговор, она вспомнила, что Джоселин, обращаясь к ней, назвал ее Николь.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Первое известие о том, что сэр Дензил Локсли знает, где прячется его падчерица, привез им мистер Джон Холлин, приехавший в Грейз Корт на своей старой худой кляче. Его лицо было серым, и он, и его кобыла тяжело дышали. Представ перед лордом Джоселином и леди Аттвуд, которые как раз собирались идти обедать, он не стал откладывать свое сообщение в долгий ящик.