Перст судьбы - Елизавета Дворецкая (2012)

— Сорсотар, прекрасная дева, выходи за меня, ты будешь жить со мной на небе, у тебя будет дом из серебра с дверями из блестящей бронзы.

Но дева ответила:

— Я не выйду за Месяца, у него даже нет постоянного лица, оно то широкое, то узкое, да и ночью его не бывает дома, что же у нас получится за семья?

Пришло тогда к ней Солнце и сказало:

— Сорсотар, прекрасная дева, выходи за меня, ты будешь жить со мной на небе, у тебя будет дом из серебра с дверями из блестящей бронзы.

Но невеста ответила:

— Не пойду я замуж за Солнце, оно летом изводит всех жарой, а зимой морозами, напускает сушь на зрелый овес, а сено портит дождями.

Тогда пришел к ней сын звезды-Лосихи и сказал:

— Сорсотар, прекрасная дева, выходи за меня, ты будешь жить со мной на небе, у тебя будет дом из серебра с дверями из блестящей бронзы.

Тогда дева ответила:

— За тебя я, пожалуй, согласна выйти, ты ведь хороший хозяин и молодец собой. Ты помогаешь людям искать дорогу в темной чаще, тобою гордится твоя мать-Лосиха…

И каждый, слушая его, воображал себя на месте желанного жениха, которого самая лучшая невеста предпочтет всем прочим. Неизвестно, о ком думали остальные, но Селяня наверняка представлял себе Сорсотар в облике чудской девы с изжелта-зелеными рысьими глазами и бойкой повадкой. Мало ли девушек в Ладоге охотно шли ему навстречу во время разных игрищ и с радостью приняли бы сватовство, но ему надо было забраться в самую дальнюю лесную глушь и только тут найти, как звездочку в ночной чаще, девушку, о которой так хорошо было думать долгими темными вечерами. Миэликки, лесная дева…

Время шло, и вот приблизился срок, когда «волчьей стае» не только можно, но и нужно было вернуться в человеческий мир. Однажды вечером, когда «волки» пришли с охоты и грелись у печи в ожидании запоздавших товарищей и каши, которую сварил оставленный на хозяйстве Веденя, в сенях вдруг застучало и загремело. Раз, два, три — что-то тяжелое ударило в дверь. Но на этот раз грозный стук вызвал в лесных жителях не испуг, а радость.

— Сивояр пришел! — воскликнул кто-то, и Селяня распахнул дверь.

Молодые отроки и варяги, видевшие это впервые, не удержались от невольного крика. В темных сенях, на пороге света от очага, стояло жуткое существо, чудовище, истинный бог и хозяин темного зимнего леса.

— Мес-амеж! — охнул Пето и невольно вжался в стену, выпучив глаза. — Лесной человек!

Вид гостя особенно потряс ловцов благодаря тому, что схватка с медведем была еще у всех на уме, а именно его пришелец и напоминал. Огромного роста, выше всякого человека, одетый в мохнатую медвежью шкуру, с медвежьей головой, оскалившей острые зубы, гость из леса, однако, стоял на задних лапах, а в руках держал посох, обильно покрытый резьбой и увешанный бубенчиками и маленькими серебряными серпами. Летящий снег выбелил шкуру.

— Чую, человечьим духом пахнет! — прорычало чудовище смутно знакомым голосом.

Было это так жутко, что Стейн с трудом подавлял желание отшатнуться и спрятаться где-нибудь; удерживало его только спокойное поведение ладожан, которые встали, но признаков тревоги не проявляли. Наоборот — на заросших щетиной лицах расцветали улыбки, под спутанными волосами глаза заблестели радостью и оживлением.

— По лесам дремучим бродит зверь могучий, на том звере шуба мохната, бока золоты, рога серебряны, — заревел «медведь», притопывая на месте и постукивая посохом. — Ходит он тропами все неведомыми, бродит он путями все незнаемыми, а все ему искони ведомо, все минувшее да все грядущее, все три мира да все девять миров! Как выходил на поляну лесную сед-бел старик, вещий человек, с клюкою кривою да с бородою сивою, выходил, созывал-собирал он зверей лютых, зверей рыскучих, волков длиннохвостых! Рек он волкам серым таковы слова: уж вы все волки лютые рыскучие, собирайтеся-сбегайтеся со всех четырех сторон славить богов зимних по закону лесному!