Шаман - Ольга Дашкевич

— Рози, Рози, ко мне!.. — мимо пробегает молодая девушка в джинсах и надвинутом на голову капюшоне широкой нейлоновой куртки. Она зовет свою собаку, убежавшую к реке. Река шумит по камням запруды.

Я вспомнила. Меня зовут Рози, мне восемь лет, я знаю это место: там, дальше, мельница, мой дядя Боб возит туда зерно. Я бывала тут с мамочкой. Мамочка ждет меня дома, и, конечно, беспокоится, потому что уже темнеет. Мне нельзя гулять после темноты, хорошие дети не гуляют после темноты, а я должна быть хорошей, иначе мне не подарят куклу с золотыми волосами…

Я поспешно встаю и иду к выходу из парка. Я очень тороплюсь. Я знаю, где мой дом, я уже большая девочка, мне в марте исполнилось восемь лет… Ноги сами несут меня. Я не обращаю внимания на окружающее — ничего интересного, все давно знакомо. Вот дом старой миссис Пинч, у нее кусачие гуси. Вот большущий особняк родителей Люси, у них даже есть каменный фонтанчик во дворе, и сам дом стоит на каменном фундаменте. И совсем необязательно так важничать из-за этого. Наш дом, хоть и бревенчатый, тоже стоит на каменном фундаменте, у нас даже есть винный погреб…

Винный погреб.

— Вера! Где ты была? Я уже хотела в полицию звонить. Посмотри на себя, ты же вся мокрая! Простудишься… Снимай сейчас же куртку — ты что, купалась в ней?..

Нэнси сердито дергает застрявшую молнию, куртка распахивается.

— А это что такое?.. Какая хорошенькая! Где ты ее взяла?

Из-под распахнувшейся куртки на пол падает золотоволосая старинная кукла в выцветшем розовом платье с обгорелыми кружевами.

Глава 9

— Ритка — она такая. Трахает все, что подает признаки жизни.

Дрюня сидит на лестнице, ведущей в студию, задрав ноги на ступеньки, чтобы не мешать мне — я мою пол на веранде. Честно говоря, я не начинала этот дурацкий разговор, и не понимаю, с чего вдруг наш добродушный гость решил оправдываться. Уж он-то — само очарование. Да и неделя, на которую они напрашивались, еще не прошла.

Дом ведет себя исключительно примерно: никаких эксцессов, никаких кошмаров, я уже начинаю думать, что Тошка перестал вскакивать по ночам только потому, что спит теперь не со мной, а с Гретой. Мой поразительный мальчик выглядит и ведет себя так, точно ничего особенного не происходит. Это звучит чистым безумием, но он, кажется, действительно так думает. Как будто наша с ним жизнь просто вылетела у него из головы, и он искренне считает меня всего лишь подругой Нэнси, почему-то живущей с нею в одном доме. Он меня… забыл. Я же по мере сил стараюсь играть роль то ли подруги хозяйки, то ли приживалки, то ли домработницы. Нэнси смотрит на меня то сочувственно, то раздраженно, — и я не знаю, что лучше.

Куклу с золотыми волосами я отнесла в винный погреб и посадила у стены — там, где задохнулась в дыму, прижавшись к мертвому отцу, малышка Рози. Я теперь знаю, как она выглядела: на одной из фотографий, что висят в коридоре второго этажа, изображена маленькая девочка в бархатном платье с большим кружевным воротником. У девочки грустные глаза, но теперь у нее, по крайней мере, есть кукла, о которой она так мечтала. Я больше не спускалась в винный погреб и не знаю, забрала ли Рози свою игрушку. Я никому ничего не рассказывала, появление куклы объяснила тем, что зашла в антикварную лавку, — впрочем, кроме Нэнси, этим никто и не интересовался.

Главное, Тошка со мной по-прежнему не разговаривает. Он не избегает меня, но смотрит сквозь, и его глаза при этом ничего не выражают. Зато они очень даже выражают все на свете, когда он смотрит на Грету.