Роковое сходство - Патриция Гэфни

Броуди осторожно коснулся скулы кончиками пальцев. Щека все еще кровоточила, хотя и не слишком сильно: рана была поверхностная. А вот кусочек ушной раковины с самого верха оторвало напрочь; к счастью, ухо было прикрыто волосами, и Анна ничего не заметила.

– Это всего лишь царапина, но может остаться шрам, – тихо сказал он.

Она не сразу поняла, что он имеет в виду: у Николаса не было никакого шрама. Если они случайно встретят в Италии кого-нибудь из знакомых, придется изобрести какое-то правдоподобное объяснение. Внезапно мысль о том, что предстоит им сделать, обрушилась на нее тяжким грузом. Мистер Броуди спас ее, но она не могла считать его своим другом. И установившееся между ними доверие было минутной иллюзией. Пройдет несколько недель, и его отошлют назад в тюрьму. Туда, где ему и место. Она сама так сказала, и у нее не было причин думать иначе.

Броуди заметил, как напряглось ее тело, ощутил ее внутреннюю настороженность. В его собственных чувствах тоже произошла перемена: сострадание ушло, уступив место угрюмой холодности. Не только ей одной, ему тоже надо было обороняться. Чрезвычайные обстоятельства могут самых неподходящих людей толкнуть навстречу друг другу и сделать союзниками, но теперь краткому перемирию настал конец.

Он резко поднялся и разжал руки.

Ее ступни в тонких шелковых чулках очутились на холодном полу так внезапно, что она тихонько вскрикнула от неожиданности. Повернувшись спиной к Броуди, Анна подошла как можно ближе к огню, в надежде согреться. Она услыхала позади себя глухой скребущий звук и тотчас же догадалась, что он означает. Ей бы не следовало оборачиваться, но она не удержалась. Пришлось в молчаливом ужасе наблюдать, как Броуди вытаскивает из дома обезображенные смертью, ставшие вдруг как будто тряпичными тела.

Когда он вернулся, Анна заметила, что он весь в поту. Лицо у него было бледное и полное мрачной решимости.

Броуди взглянул на нее с порога, отметив про себя, как опасливо и настороженно она держится, как старательно сохраняет на лице маску невозмутимости.

– Я никогда раньше никого не убивал, – неохотно проворчал он сквозь зубы.

«Да не все ли мне равно, поверит она или нет? – разозлившись, подумал Броуди. – С какой стати я должен оправдываться?» Следующие слова он произнес с откровенной издевкой:

– Но вы мне, конечно же, не верите, миссис Бальфур?

Анна не знала, что сказать. Ответа на его вопрос она не знала. Ей стало страшно.

– Почему я должна вам верить? – прошептала она. Он сделал шаг к ней. Выбор у нее был невелик: остаться на месте или отступить, рискуя поджечь себя в пламени очага. Анна осталась на месте. Неужели всего несколько минут назад в объятиях этого человека она чувствовала себя в безопасности?

Броуди оперся рукой на каминную полку у нее за головой. Анна оказалась в ловушке: путь вперед он загородил своим телом, а сзади был огонь.

– Почему вы должны мне верить? Ну, скажем, из уважения к вашему покойному супругу. В память о несравненном Нике, безупречно честном и порядочном джентльмене.

Он положил руку ей на плечо. Ноздри у нее раздулись, в золотисто-карих глазах вспыхнула ярость.

– Если Николас был таким хорошим, Энни, – как ни в чем не бывало, продолжал Броуди, – неужели его брат-близнец может быть таким плохим? А?

Легонько дернув, он спустил у нее с плеча рукавчик сорочки. Анна стояла неподвижно, как статуя, даже не дыша, словно бросая ему вызов. Его суровый рот смягчился, в голубых глазах горел какой-то непонятный огонек, которого она никогда раньше не видела. В эту минуту ей показалось, что он совершенно не похож на Николаса. Вот он опустил голову и прижался губами к ее обнаженному плечу. Глаза у нее затуманились и закрылись, стук сердца оглушительно отдавался в ушах. Его губы тихонько захватывали и втягивали ее кожу, язык влажно скользил – ей стало немного щекотно.

– Не надо, – сказала она тихо. – Нет, не надо.