Анжелика и её любовь - Анна Голон, Серж Голон

— Вы преподнесли этой новой земле самый прекрасный подарок, какого она только могла ожидать, сударыня. В краю, где мы находимся, предметы, которые я вам дарю, имеют ценность прежде всего, как символы. Ваш сын рожден в бедности, но под знаком великого богатства. Я считаю это добрым предзнаменованием и для него, и для вас, его родителей.

— Сударь, я не могу поверить… — пробормотал, запинаясь от волнения, молодой отец. — Такой дорогой камень…

— Храните его в память об этом счастливом дне. Уверен — ваша жена будет носить его с радостью, хотя и не сможет доставить себе удовольствие поразить им целый город. Впрочем, такая возможность у нее тоже будет, дайте только срок… Кстати, как назвали это прекрасное дитя?

Родители и бабушка с дедушкой переглянулись. Если бы ребенок родился в Ла-Рошели, имя ему уже давно бы выбрали после продолжительных и жарких споров. Взоры присутствующих обратились было к господину Маниго, но тот уже вконец отупел. Он попытался вспомнить, как звали тех предков, чьими портретами были увешаны стены его дома, но ни одно имя так и не пришло ему на память. Последняя просто отказывалась ему служить, затуманенная неодолимой сонливостью — ведь Маниго не спал всю ночь, с минуты на минуту ожидая смерти дочери. В конце концов он сдался и признался, что ничего не может придумать.

— Выбирайте сами, дети мои. Здесь, на этой земле, обычаи, которые мы почитали священными, утрачивают свой смысл. Так что решать вам.

Женни и ее муж запротестовали. Они тоже не задумывались об именах, во всем полагаясь на решение главы семейства. Нет, такая ответственность им не по плечу. Ведь нельзя же дать первое попавшееся имя такому замечательному ребенку.

— Госпожа Анжелика, подскажите нам, — неожиданно решила Женни. — Да, да! Я хочу, чтобы имя нашему сыну дали вы. Это принесет ему счастье. Ведь это вы привели нас сюда, вы помогли нам спастись. Нынче ночью, когда я попросила позвать вас, я чувствовала: если вы будете рядом, со мною не случится ничего дурного. Дайте же ему имя, которое вам дорого.., такое, каким вы бы с радостью называли маленького мальчика.., веселого и живого…

Она замолчала, и Анжелика с удивлением подумала, что же именно знает о ней Женни, почему смотрит на нее глазами, полными слез и нежности?

Старшая дочь Маниго обладала чутким сердцем. В девушках она была немного легкомысленной, но замужество и перенесенные испытания очень ее изменили. К Анжелике она была привязана всей душой и горячо ею восхищалась.

— Вы меня смущаете, Женни.

— Ах, прошу вас, не отказывайтесь!

Анжелика перевела взгляд на младенца, лежавшего у нее на руках. Он был светленький, с круглыми щечками. Наверное, глазки у него будут голубые. Он будет похож на Жереми… И еще на другого малыша, такого светленького, такого румяного, которого она когда-то так же прижимала к сердцу.

Она нежно погладила маленькую пушистую головку.

— Назовите его Шарлем-Анри, — сказала она. — Вы правы, Женни, — я буду рада, если он будет носить это имя.

Она наклонилась к молодой матери, отдала ей ребенка и заставила себя улыбнуться.

— Если ваш малыш будет походить на того, другого… Шарля-Анри, вы станете счастливой матерью, Женни, — добавила она тихо, — потому что тот был самым прекрасным мальчиком на свете…

Анжелика поцеловала Женни и вышла на порог дома. Солнце ударило ей прямо в лицо, и ей почудилось, что перед нею стоит огромная, оглушительно шумящая толпа. Она покачнулась, закрыла глаза рукой и вдруг поняла, что очень устала.

Чья-то сильная рука поддержала ее.

— Идемте, — услышала она повелительный голос мужа.

Анжелика сделала несколько шагов, и дурнота прошла. Вместо большой толпы перед ней была только тесно стоящая кучка протестантов и рядом — матросы с «Голдсборо», трапперы, Кроули, господин д'Урвилль, несколько индейцев и испанские солдаты в своих черных доспехах.