Анжелика в Новом Свете - Анна Голон, Серж Голон

На этот раз индейцам ответили. Едва замер их клич, как раздались два мощных взрыва, один на самом берегу реки, за спинами ирокезов, второй где-то среди скал, поднимавшихся над фортом. Огромные каменные глыбы взлетели в воздух и с ужасным грохотом, который тут же повторило и усилило эхо, рухнули на землю. Ветер паники подхватил ирокезов и раскидал их в разные стороны. Одни бросились к ивовой роще, другие — к своим лодкам. Самые отважные пытались сплотиться и уже начали вкладывать стрелы в натянутые луки. Но взрывы следовали один за другим, отвлекая внимание индейцев и не давая им опомниться.

— Что все это значит? — спросил побледневший Уттаке.

— Твои братья приветствовали меня боевым кличем. Я отвечаю им на их приветствие. Разве ты забыл, что я Человек Гром? — И добавил, иронически взглянув на него:

— Чего ты боишься, Уттаке? Чего боятся они? Ведь это просто летят камни.

Вождь могавков пристально смотрел на него.

— Чего хочешь ты от меня?

— Поговорить с тобой и с твоими воинами о возмездии за пролитую кровь.

— Чем можешь ты расплатиться с нами за кровь наших вождей?

— Поговорим, и ты узнаешь…

Уттаке повернулся к ирокезам и на чем свет стоит начал бранить их. Но его ослабевший голос не повиновался ему и звучал слишком тихо. Тогда ему на помощь пришел Никола Перро, приставив к губам руки, он прокричал:

— Собаки! Шакалы трусливые! Куда вы? Назад! Ведь это просто падают камни. Пусть военачальники выйдут вперед. Мы будем сейчас говорить о расплате за кровь…

Понемногу воины пришли в себя. По всему было видно, что ирокезы склоняются к переговорам. Это уже было большой уступкой. По традиции переговоры полагалось вести сидя и противники не должны были выказывать друг другу враждебных чувств.

Вожди во главе со старым Тахутагетом вышли вперед. Его безобразное, изрытое оспой лицо было сумрачным. Но вслед за ними поднялись и все другие индейцы, они бросились наверх и, затопив склоны холма, расселись и разлеглись прямо на земле. На солнце запах, исходивший от их намазанных медвежьим салом голых тел, был нестерпим. Сотни черных, загадочно поблескивавших глаз образовали магическое кольцо, сомкнувшееся вокруг Катарунка.

— Отступать-то больше некуда, — пробормотал Маколле. — Вот как получилось. Присядем и мы, сударыни. Отсюда нам все будет хорошо видно. Если Перро подаст знак, что дело худо, что нет больше надежды, нам с вами придется перебираться в убежище.

— Ой, сколько же их! — прошептала Анжелика.

— Бывает и больше. К тому же они и вооружены плохо, да и, видать, сильно устали. Эти головорезы явились сюда, должно быть, сразу после боя. С нашим-то оружием тут и делать нечего.

— Мой муж собирается все уладить мирным путем.

— А почему бы не попробовать… В этой стране, пока жив, можно надеяться на все, что угодно. Правда, на сей раз дело трудное, ведь убиты их великие вожди. Но попытка не пытка.

И старик, махнув рукой сидящему поблизости от них ирокезу, что-то прокричал ему, приподняв свой красный шерстяной колпак.

— Я сказал ему, чтоб не трудился снимать с меня скальп, это уже сделано.

— И он расхохотался.

— У вас еще хватает сил шутить! — с завистью взглянув на него, воскликнула госпожа Жонас.

— Такой уж я уродился, и умирать, видно, буду с прибаутками.