Анжелика в Новом Свете - Анна Голон, Серж Голон

Надо укрыться, согреться, поесть, а это означало, что надо строить, запасаться дровами и едой, охотиться, ловить рыбу.

Анжелика начала сражение с птицами за последние красные ягоды рябины и черные — бузины. Этими ягодами она будет лечить лихорадку, кашель, боли в суставах и в пояснице…

Она посылала Эльвиру с детьми собирать все, что еще можно было найти съедобного на кустах в чащах — всевозможные ягоды, бруснику, чернику, мелкие чахлые дикие яблоки и груши.

Добыча была смехотворной, если принять во внимание, на какую ораву она рассчитана, но ценность ее была велика — ведь, может быть, именно эта горстка сухих ягод и спасет их в конце зимы от цинги. Цинга — болезнь моряков. А также тех, кто проводит долгую зиму в неизведанных землях. Вот почему сами-то моряки называют цингу «сухопутной болезнью». Друг Анжелики Савари во время их скитаний научил ее извлекать пользу даже из кусочка фруктовой кожуры. Здесь фруктов почти не было, и они долго еще не увидят, как зреют фрукты. Но сушеные ягоды пойдут им во спасение.

Дети собирали земляной орех и в глубине чащи, где почва была пропитана влагой, — грибы, лесные орехи, желуди для свиньи. Кроме того, им поручили отыскивать для каменщиков в морене над озером валуны — они потребуются, когда начнут возводить большой камин с четырьмя топками и соединенный с ним дымоходом второй очаг, в глубине залы, который, в свою очередь, соединится с очагом в комнате де Пейрака и Анжелики.

Потом неожиданно на озеро обрушились стаи перелетных птиц, и детям пришлось охранять берега, чтобы спасти от этого нашествия траву, так необходимую для корма лошадей.

Целыми днями дети шлепали по грязи, громкими криками распугивая птиц, и между делом выкапывали из песка гроздья пемака, напоминавшего сладкий картофель, соперничая в погоне за этой добычей с дикими гусями.

Госпожа Жонас взяла на себя обязанность готовить на всех. Каждый день она варила в котлах маис, тыквенную кашу, мясо и рыбу… Обеими руками ворочала она деревянным, чуть ли не в ее рост половником в трех огромных котлах, стоящих на примитивных очагах. Она попросила мужа сделать ей из старого рога для пороха сигнальный рожок, которым она сможет собирать всю братию к обеду. Все остальное время она носилась то тут, то там, ловко лавируя среди досок и инструментов, чтобы принести водки или пива плотникам в яме, лесорубам в лес, тем, кто работал в доме. Ее раскрасневшиеся щеки лоснились. И она, смеясь, уверяла, что всеща мечтала стать маркитанткой.

Большая часть мяса и рыбы из той добычи, что приносил отряд охотников и рыболовов, в который входили и Флоримон с Кантором, предназначалась для копчения. Были сооружены решетки, и под ними, не угасая, пылал огонь из сухих благоухающих трав.

Ведала этим Анжелика, взяв себе в помощники Куасси-Ба и Элуа Маколле. Целые дни напролет проводила она, стоя на коленях в траве, бурой от крови, заваленной потрохами, и, засучив рукава, липкими руками разрезала на тоненькие ломтики части туш, предварительно разделанные старым Маколле. Куасси-Ба раскладывал куски над огнем. Из-за этой неотложной работы все дела на руднике приостановили и старый мавр не отходил от Анжелики ни на шаг. Как в добрые давние времена, он без конца откровенничал с нею, вспоминал прошлое, рассказывал о своих похождениях с графом де Пейраком на Средиземном море и в Судане, то есть о том периоде жизни ее мужа, который она могла только рисовать в своем воображении.

— Он не был счастлив без тебя, каспаша, — говорил старый мавр. — Работа, рудник, золото, путешествия, торговля с султаном, неизведанные края, да, все это занимало его ум… Но женщины… с этим было покончено…

— Что-то с трудом верится…

— Да, да! Верь мне, каспаша! Женщины были… но не для сердца… с этим было покончено.