Анжелика в Новом Свете - Анна Голон, Серж Голон

— Они говорят, — перевел Перро, — что будут пировать только с Текондерогой и только тогда, когда все французы из Квебека уйдут отсюда. Они вас приветствуют, сударыня, и говорят, что еще придут к вам.

Приняв горделивую осанку, вожди медленно удалились. Солдаты провожали их до самого выхода из форта. Потом ворота за ними закрылись.

Глава 7

Господи, когда же они уедут отсюда, уедут все до единого? У Анжелики больше не хватало сил ждать. Ей так хотелось, чтобы в Катарунке остались только свои, чтобы кончились наконец все эти волнения и муж принадлежал только ей. Тогда она спрятала бы голову у него на груди, припала бы к нему, как к живительному источнику, впитала бы в себя хоть долю его силы и вновь обрела бы покой. Ибо она видела, что Жоффрей спокоен и тверд. Он не ведал, что такое страх. Он не испытал его, даже взглянув в лицо смерти, даже когда шел на пытки. Он знал, что будущее не обещает ему легкой жизни, и делал все зависящее от него, чтобы предотвратить грядущие опасности. Но будущее и вообще все, что относилось к области домысла, мало тревожило его. Он был прежде всего человеком дела и жил настоящим. Факт, ощутимый реальный факт — вот что было для него главным.

Сделав для себя это открытие, Анжелика ужаснулась — никогда она не сможет понять этого человека, но вместе с тем только этот человек и мог успокоить ее измученную тревогой душу. Он оставался невозмутимым, когда кругом бушевали страсти, но Анжелика чувствовала, что, если все это продлится еще несколько дней, ее нервы не выдержат. Ее лихорадило, в ней все было напряжено: страх, тревога, надежда, сменяя друг друга, налетали на нее, как порывы капризного ветра.

С того самого дня, когда она привела за собою с холма Уттаке, что-то изменилось. Теперь окружающие смотрели на нее другими глазами. Неожиданно для себя она оказалась в самом центре драматических событий, о существовании которых еще совсем недавно даже не подозревала.

Анжелике казалось, что она начинает понимать Новый Свет, входит в его жизнь, его конфликты и страсти понемногу захватывают ее.

«Они уедут, — твердил Жоффрей. И голос его звучал так уверенно, что оставалось только ждать. — Они уедут, и мы останемся одни в своем форте».

Действительно, каноэ все чаще отрывались от речного причала. И наконец наступил день, когда сам граф де Ломени сошел в лодку, последним покинув берег.

События развернулись не так, как он представлял себе, направляясь с экспедиционным отрядом в Катарунк, но он нимало не сожалел об этом.

Он смотрел на провожавшую его чету, которая была для него неким символом того, о чем он сам мечтал в жизни и в чем ему, рыцарю Мальтийского ордена, было навсегда отказано. Вдали мирно паслись лошади. Весело стрекотали кузнечики.

— Итак, я оставляю вас одних, — сказал полковник.

— Весьма признателен вам за это.

— А если ирокезы не поверят в ваши добрые намерения? Если они не устоят перед соблазном получить ваши скальпы и разграбить форт?

— На то воля аллаха! — сказал де Пейрак по-арабски. Де Ломени улыбнулся, он ведь тоже не один год провел на берегах Средиземного моря…

— Велик аллах!

Он махал им шляпой до самого поворота реки.

Глава 8

Только теперь, когда они, наконец, остались одни, и начиналась их жизнь в Катарунке.

Они были одни, они не принадлежали ни к какой нации, не представляли никакого короля. Когда ирокезы придут к ним за миром, они будут обращаться к де Пейраку как к монарху, говорящему от собственного имени.

Еще было трудно поверить в чудо, что французы ушли. Но вечером «в семейном кругу» они праздновали победу и то, что отстояли свою независимость. Со всех сторон к де Пейраку тянулись пенящиеся вином кубки, все славили мудрость своего командира, который снова вывел их из бедственного положения.