Любовь бродяги - Эми Фетцер (1998)

Она ждала, пока О'Киф наконец решится сесть в кресло автомобиля. И вдруг он, быстро повернувшись в сторону, резким неуловимым движением выхватил из-за пояса пистолет и взвел сухо щелкнувший курок. Пенни взглянула по направлению дула пистолета. Там, возбужденно притопывая ножкой, прильнул к объективу фотоаппарата ее старый знакомый Максвелл.

— Макс, ты меня утомил, — вздохнула, нахмурившись, она.

— Ты знакома с этим тщедушным человечком? — Рэмзи все так же держал под прицелом репортера.

— Ах, какая будет первая страница! — радостно хихикал тот, восторженно потирая руки. — Пенелопа Гамильтон удирает из клиники со своим новым любовником — грозным морским разбойником!

О'Киф шагнул к журналисту и, взяв его за крахмальный воротничок рубашки, рывком оторвал от земли. Максвелл испуганно заверещал, болтая в воздухе тонкими ножками.

— А теперь послушай, недоношенный детеныш каракатицы! — сказал Рэмзи гулким басом, раскатившимся в пустом дворе клиники словно над выбеленной штормами палубой разбойничьего брига. — Если только ты дорожишь своей жизнью, то советую тебе подумать об извинениях.

Журналист, растерянно хлопая глазами, покосился на Пенелопу.

— Он это серьезно?

— Увы, Макс, думаю, да, — улыбнулась она, потешаясь в душе над этой забавной ситуацией.

Рэмзи встряхнул болтавшегося в его руке, как мокрая занавеска, Максвелла и ткнул ему в нос почерневшее от пороха дуло пистолета.

— Я жду, осьминожий сын! Поторопись, если не хочешь, чтобы я вышиб тебе мозги.

— О'Киф, не переусердствуй, пожалуйста, — вмешалась Пенни. — Верни его хотя бы на землю.

— Ни за что! — Рэмзи с презрением смотрел на дергающегося перед ним, словно заводной клоун, репортера. — Он имел наглость оскорбить тебя. И покуда не извинится, не будет ему моего прощения.

— Простите. Ох! Извините. Ой! Мисс Гамильтон, — залепетал журналист.

« Что ж, ин запомнит это надолго «, — подумала Пенелопа и, подойдя к нему, вынула пленку из фотоаппарата. Максвелл лишь жалобно заскулил, даже не попытавшись сопротивляться.

— Ну а теперь, мистер Ланселот, — произнесла она, обращаясь к Рэмзи, — можете отпустить своего заложника.

Он разжал пальцы, и журналист с громким шлепком приземлился на бетонные плиты двора.

Макс, оторопевший от случившегося, тихо постанывая, еще потирал ушибленный зад, когда они услышали приближающиеся к ним торопливые шаги.

— Скорее, идем! — Пенни схватила О'Кифа за руку.

Быстро подведя к машине, она втолкнула его внутрь так, что он, не рассчитав, ударился головой о крышу. Захлопнув дверь, поместилась на соседнем кресле, что-то недовольно бормоча об излишней галантности. Ключ зажигания, щелкнув, повернулся, двигатель взревел, и металлическое чудище, фыркнув, сорвалось с места. Глаза Рэмзи округлились от испуга и удивления. Он видел, как качнулась и отпрянула назад окружившая автомобиль толпа. Люди, словно подхваченные ветром сухие осенние листья, мелькнули за голубоватыми окнами, выкрикивая какие-то непонятные вопросы и слова, и скрылись за пролетевшим мимо углом клиники.

— Пристегни ремень, — распорядилась, не оборачиваясь к нему, Пенелопа.

Он выполнил ее указания и подумал, что теперь похож на впряженную в карету лошадь. Но автомобиль, пронзительно заскрежетав на повороте, вдруг резко наклонился вбок, и Рэмзи поблагодарил судьбу за то, что так крепко привязан к сиденью.

О'Киф посмотрел в окно, и у него захватило дыхание. Будто в каком-то фантастическом сне проносились мимо всклокоченные деревья, летели навстречу и расступались перед самым стеклом высокие каменные столбы, серой стремительной горной рекой бросалась под колеса гулкая сухая земля. Мелькнула перед глазами распахнутая пасть широкого черного туннеля, и через мгновение они уже вылетели из его темноты в сырые предрассветные сумерки.