Любовь и вечность - Барбара Картленд (2001)

Когда гостеприимный хозяин пожелал показать ему уникальную архитектуру его кухни, он ожидал встретить там традиционно пожилых слуг, так вписывавшихся в атмосферу дома.

Вместо этого перед ним стояла молоденькая девушка, черты лица которой показались ему удивительно знакомыми.

Белокурые волосы — очень светлые, цвета солнца, когда оно только-только восходит из-за горизонта, и глаза, зеленые, с золотистыми бликами, казалось, занимавшие пол-лица.

Прозрачная кожа жемчужным сиянием выделялась на фонедревлих стен, окружавших ее.

Герцогу показалось, что девушка смотрит на него не отрываясь, словно в каком-то оцепенении, вызванном не столько удивлением, сколько испугом.

И тут, прервав тишину, вернее, то самое странное оцепенение, раздался звук быстрых шагов по коридору, и минутой позже в кухню вошла Дельфина.

Один взгляд на лицо молодой женщины сказал бы, насколько она была сердита.

После неловкой паузы, в течение которой никто ничего не говорил, Нирисса вдруг нашлась;

— Дельфина, дорогая, ты, конечно… удивлена, увидев нас здесь… Но мы с Гарри… вернулись неожиданно, без предупреждения… а тут… Знаешь, бедные старики Коснеты… заболели… и чем… чтобы не портить ваш званый обед… мы заняли… их место.

Слова слетали с губ Нириссы как-то бессвязно, но, по мере того как она говорила, девушка видела, что следы гнева оставляют лицо ее сестры.

Снова воцарилась тишина, как будто Дельфина пыталась осознать сказанное. Немного погодя она смогла заговорить:

— Вот это сюрприз! Вы же оба сказали мне, будто вас здесь не будет!

— Ну… да, — отреагировала Нирисса, — но… дети… там, в доме, где мы остановились… подхватили… корь… и мы вернулись с полдороги… назад.

Слушая младшую сестру, Гарри хотелось рукоплескать ей. Нирисса оказалась сообразительной и быстрее, чем он, сумела принять решение.

Молодой человек запоздало вскочил на ноги, когда герцог заговорил:

— Я несколько сбит с толку, но мне хотелось бы быть представленным, в особенности если эта молодая особа действительно оказалась автором тех превосходных блюд, которыми я только что наслаждался.

Марк Стэнли опомнился, словно только сейчас понял, что все же произошло:

— Да, да, конечно! Это — моя младшая дочь, ваша светлость, Нирисса. А это — мой сын Гарри, только что приехавший из Оксфорда.

Мирисса присела в реверансе, а герцог, протянув ей руку, произнес:

— Я и правда должен поздравить вас, и разрешите мне со всей прямотой сказать вам, что я никогда не наслаждался лучшим обедом.

Нирисса улыбнулась.

Она ощутила силу его рукопожатия, а посмотрев ему в глаза, почувствовала (хотя подумала, что могла и ошибиться), что не сумела обмануть его своей выдумкой.

Прежде чем девушка смогла хоть как-то определить словами свои ощущения, герцог уже обменивался рукопожатием с Гарри.

— Без сомнения, вам нравится Оксфорд. В каком вы колледже?

— Святой Магдалины, ваша светлость.

— О, это и мой колледж. Полагаю, он не сильно изменился с тех пор.

— Колледж очень гордится вашей светлостью.

— Хорошо, если так, — сказал герцог, и Нирисса по его тону догадалась, что он был бы весьма удивлен, окажись все иначе.

Дельфина осторожно сделала несколько шагов вперед и, словно полагая необходимым для себя принять участие в пьесе, разыгрываемой на ее глазах, выступила на авансцену:

— Мирисса, видимо, это тебя я должна поблагодарить, образно говоря, за «спасение тонущего судна». Мне было бы очень обидно, если бы нам с герцогом пришлось уехать без ужина!

— А вместо этого я наслаждался и душой, и телом, — заметил герцог.

— Но теперь, я думаю, нам пора уходить, — сказала Дельфина. По ее тону понятно было, насколько молодая женщина жаждала поскорее оказаться подальше отсюда, изо всех сил стремясь компенсировать ущерб, нанесенный непредсказуемым поведением отца.