До края земли - Элизабет Лоуэлл (1983)

“Мы должны решить этот вопрос, – снова подумал он, – сегодня же вечером”.

Кэт взглянула на Трэвиса. В этот момент он походил на свое судно – такой же неукротимый и сильный – и смотрел на нее так, будто хотел проникнуть в самую душу.

– Не могу поверить, что когда-то даже и не мечтал о тебе, – удивленно проговорил Трэвис.

Он быстро и крепко поцеловал ее в губы, казалось, желая убедиться в том, что Кэт существует на самом деле. Ее приоткрытые губы были мягкими, зовущими и требовательными. Они целовались так самозабвенно, словно это давало им все, что они хотели друг от друга и от самих себя.

Но поцелуя было уже недостаточно. Потребность близости переросла в желание, и теперь только их тела могли выразить то, что невозможно выразить словами. Только слившись в единое целое, они утолили бы внутренний голод.

– Трэвис, – невнятно прошептала Кэт.

– Я знаю, – выдохнул он в ее губы. – Неподходящее время и неподходящее место.

Стараясь не смотреть на Кэт, Трэвис вышел из машины и вытащил с заднего сиденья фотооборудование. Кэт закрыла машину дрожащими руками и сунула ключи в карман брюк.

Трэвис перекинул ремни сумок с фотоаппаратами через плечо, поднял оставшиеся сумки, а пальцами свободной руки провел по щеке Кэт.

– Лучше бы ты не прикасался ко мне слишком часто и не испытывал такого удовольствия от этих прикосновений, – вздохнула Кэт. – Это возбуждает во мне желание получить… все.

Трэвис повел ее к пристани, где был привязан “Зодиак”.

– Так это ты научила меня получать удовольствие от прикосновении, – тихо сказал он.

– Я? – удивилась Кэт, – Но у тебя такой богатый опыт!

– Удовольствие и опыт – разные вещи. Этому меня научила именно ты, Кэт. – А потом очень тихо, так, что она едва расслышала, Трэвис прошептал: – И я очень надеюсь, что не пожалею об этом уроке.

Кэт понимала его опасения, ибо испытывала их и сама. Если она ошибется в Трэвисе, если он окажется хуже, чем кажется… Ей уже не оплатить цену такой ошибки.

Они молча погрузили в “Зодиак” фотооборудование, и Трэвис завел навесной мотор, прорезавший тишину гавани. Как бы в ответ на рев мотора на корме “Повелительницы ветров” зажегся фонарь. Шторка фонаря опустилась раз, потом дважды, закрывая свет, затем снова поднялась, фонарь дал длинную вспышку света и погас.

– Диего хочет поговорить со мной. Интересно, какое это дело не может подождать до утра, – проворчал Трэвис. – Завтра я выслушал бы его с большим удовольствием.

Он помог Кэт подняться на палубу судна, передал ей фотооборудование и показал на лестницу, ведущую вниз:

– Подожди меня в моей каюте. Чего бы ни хотел Диего, это не займет у меня много времени.

Кэт проследила, как он размашистыми шагами направился к человеку, стоящему у штурвала “Повелительницы ветров”. Когда Трэвис тихо заговорил с Диего, она пошла вниз.

– Неужели не мог подождать? – спросил Трэвис. Диего поморщился. Увидев, как Кэт поднимается на судно, он надеялся, что настроение капитана улучшилось. Но этого, кажется, не произошло.

– Скоенфилд, – сказал Диего. – Помните его?

– Парень, который считал, что может плавать на чем угодно и где угодно?

– Да.

– И что с ним?

– Он сел на мель.

– На моем судне?

Диего понимал, что сейчас лучше не подвергать критике ревность капитана к яхтам его конструкции независимо от того, кто владеет судном.

– Да, на одном из судов серии “Дельта”.

– Он сел на мель на яхте, которую я ему продал? – спросил Трэвис.

Первый помощник кивнул.

– Дурак, – бросил капитан.

Диего не стал уточнять, кто дурак – Скоенфилд, посадивший судно на мель, или Трэвис, продавший яхту одной из самых последних своих разработок посредственному моряку.

– Он был пьян? – снова спросил Трэвис.

– Очевидно, да, хотя об этом ничего не было сказано.

Трэвис крякнул.

– Это могло бы подождать и до утра.