Она повернулась к Хоку спиной и быстро расстегнула блузу. Приподнимая плечи, чтобы вытащить руки из рукавов, она снова вздрогнула:

— Я хотела, чтобы рану осмотрел Дерри, но…

— Тшшш, — сказал Хок, и Энджел умолкла. Хок увидел две ранки от крючка. Кожа вокруг них вздулась и покраснела.

Хок озабоченно посмотрел на Энджел, вспоминая то мгновение, когда она, подвергая себя опасности, закрыла собой его лицо.

А он отплатил ей, причинив еще большую боль.

— Когда ты последний раз промывала рану? — сурово спросил он.

Энджел насторожилась.

— Я ее не промывала, — ответила она спокойно. — Мне туда не дотянуться.

Хок тихо выругался.

— Я согрею воду, — сухо сказал он.

Энджел собралась возразить, но поняла, что это бессмысленно. Она посмотрела на солнце.

«Для рыбалки еще вагон времени, — заверила она себя. — Можно даже вздремнуть».

Прошедшую ночь она спала плохо, постоянно прислушиваясь, не идет ли Хок. Она ощущала его присутствие на этом маленьком катере. Впрочем, если бы катер был большим, это ничего бы не изменило. В тот момент сама мысль, что они с Хоком находятся на одном земном шаре, была способна лишить ее сна.

Пока Хок кипятил воду, Энджел расстелила одеяло на возвышении, где она спала ночью, и осторожно легла на живот.

На ней был только купальник, но холодно не было. Солнце стояло прямо над головой, своим теплом согревая небольшую бухту. Катер, подталкиваемый набегающей волной, слегка покачивался. Время от времени мягкие пальцы ветра расчесывали крону деревьев, заставляя ее дрожать и вздыхать, и эти звуки сливались с журчанием воды.

— Ты не спишь? — негромко спросил Хок.

— Ммм, — отозвалась Энджел.

Она повернула голову к Хоку, слишком умиротворенная, чтобы связно произнести слово, не говоря уж о фразе.

Хок смотрел на Энджел с нескрываемой страстью. Ее ресницы отбрасывали загадочные пушистые тени, дрожавшие на ее нежной коже. Солнце пробудило на щеках легкий румянец, внутреннее спокойствие выражалось и в чувственном изгибе губ. Сине-зеленый купальник изумительно сочетался с цветом ее глаз.

Она распустила пучок, отбросила волосы набок, и они золотистым дождем заструились по темному одеялу. Хок не отрываясь смотрел на мягкую линию плеч, узкую дорожку позвоночника, нскушающе тонкую талию, переходящую в удивительно округлые бедра и грациозные ноги, длину их подчеркивал короткий купальник.

Каждая линия ее тела была так женственна, что Хоку пришлось отвести взгляд, чтобы унять забурлившее в нем желание.

Затем он присел рядом и, сосредоточенно обмакнув тряпку в тазике с водой, тщательно отжал ее. Звук струящейся воды успокаивал, как море, и солнце, и случайные ласки ветра.

Желание Хока не утихало. Сложив тряпочку, он положил ее на рану:

— Скажи, если будет горячо.

Энджел прикрыла глаза.

— Не больно? — тихо спросил Хок. Его голос слегка дрожал. — Я не хочу снова причинить тебе боль.

Энджел медленно выдохнула:

— Все хорошо, Хок.

— Слава Богу. Я сейчас вернусь.

Когда он вернулся, на нем были джинсы. Он снова намочил в тазу тряпку и осторожно приложил к больному месту.

— Хорошо? — тихо спросил он.

Энджел кивнула, всколыхнув золотистое облако волос.

Хок снова присел, задумчиво глядя на Энджел. Каждый раз, когда он окунал в воду тряпку, две ранки на ее спине дразнили его.

Никогда в жизни никто не пытался его защитить. Доброта Энджел так же ошеломила его, как и ее невинность.

Сейчас он хотел ее, как никогда не хотел еще ни одну женщину. Но еще большим желанием было не причинить ей боль. Она слишком много испытала в жизни и слишком много потеряла.

Слишком много печали было в ее прекрасных глазах.

«Зачем ты помешала крючку вонзиться в меня?»

Хок тогда лишь понял, что сказал это вслух, когда глубокие, как море, глаза Энджел округлились от удивления.