Идеальная женщина - Элизабет Лоуэлл (1985)

Но при этом он хотел любви, нуждался в ней, жаждал ее с такой силой, что Энджел испугалась бы, если бы сама не испытывала то же самое. Слегка дрожащей рукой она коснулась его щеки.

— Все в порядке, Хок. Теперь я поняла, что произошло. Ты не знал, что такое любовь, а я не знала, что такое ненависть.

— Ангел… — прошептал Хок.

Ее губы изогнулись в печальной улыбке.

— Неудивительно, что мы так ошиблись друг в друге. Ты думал, что я притворяюсь или играю в любовь. Поэтому ты назвал меня актрисой?

Хок закрыл глаза, не в силах видеть печальную дрожащую улыбку на ее губах.

— Да, — сказал он.

— Я ужасная актриса.

— Да, — прошептал он, гладя ладонями ее руки и плечи. — Теперь я знаю это.

Энджел смотрела на Хока, пораженная тем, с каким чувством были сказаны эти слова.

— Ты не виноват, — решительно сказала она. — Хок, послушай, я не виню тебя за то, что случилось.

— А я виню.

— Но…

— Ты дала мне то, чего не давала ни одному мужчине, — сказал Хок. — А я… я дал тебе то, что давал всем женщинам. Твоя невинность потрясла меня, а твоя правда сокрушила мир, который я себе выстроил. Поэтому я сделал тебе больно. Очень больно. Твоя рана все еще болит.

Хок коснулся губами ее руки, плеча, дрожащих разомкнутых губ.

— Позволь мне дать тебе что-то, кроме боли, — с нежностью сказал он. — Позволь мне воспользоваться тем, что я знаю и умею. Я лишь коснусь тебя кончиками пальцев, губами, своим дыханием.

Энджел посмотрела в удивительно ясные глаза Хока, но увидела в них только свое отражение, свое собственное желание собрать новую прекрасную картину из острых осколков прошлого.

Лицо Хока больше не было жестоким. В нем смешались надежда и детская жажда подарка, которого он так и не получил, жажда никогда не изведанной любви.

Хок ощутил под своими ладонями теплоту ее кожи, почувствовал, как ровно вздымается при дыхании ее грудь и как дрожь пробежала по ее телу, когда она отдала себя его объятиям.

— Хорошо, — прошептала Энджел.

Это слово прозвучало для Хока как величайший подарок. Он хотел поблагодарить Энджел за доверие, которого не заслужил, но голос не слушался его.

Он нежно прижал Энджел к себе и, прикрыв глаза, стал легонько покачиваться, словно пытался впитать ее всю через свои руки.

Теплыми, нежными губами он поцеловал ее висок, глаза, ямочки на щеках, затем зарылся лицом в яркий, как солнце, теплый шелк ее волос, вдыхая аромат ее кожи до тех пор, пока у него не закружилась голова. Потом он почувствовал, что Энджел щекой прижалась к его покрытой черными волосами груди, и ему показалось, что сейчас он умрет от наслаждения.

Хок указательным пальцем медленно приподнял ее лицо, посмотрел в ее загадочные лучистые глаза и осторожно приблизил губы к ее губам.

Их первое прикосновение было таким нежным, таким мягким, что глаза Энджел вновь наполнились слезами, и она опустила ресницы, чтобы скрыть их. Ее тихое дыхание смешивалось с теплым дыханием Хока.

Он нежно поцеловал уголки ее рта, потом провел кончиком языка по изящному изгибу губ и снова поцеловал. Каждый раз его губы едва касались ее губ, каждый поцелуй заканчивался, едва успев начаться.

Потом Хок все начал сначала: коснулся губами ее виска, глаз, кончиком языка легко обежал ее губы. Его рот, сдержанно нежный, одарял ее осторожной, изысканной лаской.

Энджел показалось, что ее тело разрывается на части, и она тихонько застонала.

— Ангел, — мягко спросил он слегка дрожащим от волнения голосом, — что случилось? Что-нибудь не так?

— Мне очень хорошо с тобой, — прошептала Энджел, открывая глаза. — Мне никогда раньше не было так хорошо.

Ее слова смутили и взволновали Хока, наполняя удовольствием, которого он до сих пор никогда не испытывал.

— Спасибо, — хрипло произнес он и прошептал в самое ухо: — Лишь прикоснувшись к тебе, я понял, что означает слово «хорошо».