Сама невинность - Бертрис Смолл (2003)

К его величайшему восторгу, она немедленно послушалась. Господи, какая она тугая, горячая и влажная внутри!

Он застонал от почти исступленного удовольствия. Как кружится голова… от аромата ее тела!

Эльф тихо вскрикнула, когда огромный отросток врезался в нее. Теперь она поняла, почему он сидит в такой позе. Боится, что сомнет ее изящное тело. Он все сильнее возбуждал ее, и она вдруг осознала, что наслаждается каждым мгновением его ласк.

Неожиданно он остановился. Губы прижались к ее устам. И не успела она опомниться, как Ранульф вонзился в нее еще глубже, похитив ее девственность одним выпадом. Он успел поймать ртом ее вопль, но по щекам заскользили жемчужные слезы: очевидно, боль была достаточно велика.

Ранульф поднял голову и прошептал:

— Прости меня, малышка.

Он слизнул прозрачные капли и, немного выждав, стал двигаться. Эльф забыла о боли. Быстрее… быстрее… глубже…

Боль прошла, словно и не существовала. Наслаждение, исступленное, жаркое наслаждение наполнило все ее существо. Эльф выгибалась все сильнее, стараясь целиком принять его в себя, издавая тихие крики.

— Ранульф! Ранульф! О-о-о, Пресвятая Матерь, я не подозревала! Это чудесно, чудесно! О-о-о-о!

Ее тело напряглось, затрепетало и будто взорвалось в вихре изысканных ощущений.

— Нет! Я хочу еще! Еще! — закричала она и лишилась чувств, погрузившись в теплую тьму.

Он застонал, извергаясь в нее. Прошло несколько минут, прежде чем он нехотя отстранился и лег на бок.

Сколько женщин было у него в жизни? Достаточно, чтобы понять: то, что происходит между ним и этой девочкой-женщиной, поистине бесценно и необыкновенно. Как он любит ее! А она, его сладчайшая Элинор, не знает об этом. Это ее первый опыт любви. Что, если ее страсть быстро угаснет? Тогда они превратятся в одну из бесчисленного множества супружеских пар, которых не соединяет ничто, кроме детей и в лучшем случае взаимного уважения. Он не вынесет, если она его отвергнет. Уж лучше ей никогда не узнать, что он подарил ей сердце. Он не хочет услышать, что она любит его из жалости или долга. Только когда она признается в своих чувствах к нему, он ответит тем же.

Ранульф поднялся, заключил в объятия все еще лежавшую без сознания Элинор, погладил по голове и поцеловал в лоб, мельком заметив пятна крови на бедрах и простыне. Она чуть пошевелилась и открыла глаза.

— Тебе уже лучше, малышка? — встревоженно спросил он. Эльф кивнула, нежно коснувшись его лица. Неужели то, что она испытывает, любовь? Или просто сладострастие? Откуда ей знать? Не может же она спросить Ранульфа. Его наверняка смутят ее наивность и глупость. Кроме того, он, конечно, не любит ее, и любые признания лишь смутят его. Они прекрасно ладят, нравятся друг другу, и, если она начнет говорить о любви, Ранульф постарается охладить ее пыл. Лучше промолчать. Он старше и мудрее. Закаленные в битвах рыцари, такие как Ранульф де Гланвиль, не подвержены любовной лихорадке. Нет, она будет молчать и сохранит его уважение и дружбу.

— Ты была очень храброй, — восхищенно прошептал он.

— А ты — добрым. Когда мы сможем сделать это снова, господин? Должна признаться, что наслаждалась почти каждой минутой.

Ранульф улыбнулся, удивленный, но довольный.

— Ах, малышка, мне нужно время, чтобы прийти в себя после такой страсти, но, возможно, еще до рассвета мы сможем снова слиться в одно целое, если захочешь.

— А ты? Ты захочешь? — допытывалась она.

— Да, госпожа моя. Ты прелестна и несравненна. Король сам не знает, какую милость оказал мне, — искренне ответил Ранульф.

— Давай ничего ему не скажем, — игриво предложила Эльф и устремила задумчивый взор на его чресла. — Все, как говорила мистрис Марта. Каждое ее слово оказалось правдивым.

— Кто такая Марта?