Смерть за зеркалом - Константин Алов, Сергей Алов, Братья Аловы (2003)

Оказалось, что проигравших было совсем немного: на самом деле во время визита в хачапурню от Крюкова никто не прятался. Расул просто блефовал. Людей с ним было всего несколько человек личной охраны. Если бы Борман устроил штурм, они бы не продержались и десяти минут.

Все это Крюков и изложил Борману спустя полчаса, в кабинете ресторана «Центральный», где братки собрались чествовать победителя. Но тот уклонился от участия в мероприятии: к лавровым венкам он относился без пиетета. Однако Борман на хотел отпустить триумфатора без оваций.

— Ты, москвич, сам не представляешь, как нам помог, — откровенно признался авторитет. — Если бы я послал братву штурмовать забегаловку Рашида, у меня могли бы случиться очень большие неприятности. Возможно, с летальным исходом. А сейчас все стороны довольны, в том числе и Рашидова родня. Я не тронул их собственность, они же. по понятиям, теперь обязаны отстегнуть мне неустойку за предательство. А менты могут обвинить меня разве что в организации незарегистрированного тотализатора. Кстати, я поставил на тебя и выиграл пару штук баксов. Благодаря тебе война прекращена в начальной стадии. Кстати, — взгляд Бормана стал печальным, почти человеческим, — пора приступить к организации похорон моей девочки. За мирской суетой важным делом заняться некогда было. А она ждет…

Борман посидел немного и уехал в сопровождении Лося. Братва во главе с Коржиком решила продолжить чествование героя — правда, в его отсутствие — на спортивной базе общества «Физик», давно купленной Борманом и переделанной в своего рода тренировочный лагерь для его быков. Там же решили на время разместить пленных. Их заперли в оцинкованном и закрытом решетками помещении бывшей кассы…

Борман привез Лося в свой особняк, больше похожий на осажденный апачами форт, и провел его в свой кабинет. Там они закрылись, и Борман строго-настрого велел охране его не беспокоить.

Он включил телевизор, вставил кассету в видеомагнитофон и пригласил своего конфидента занять место в кресле у сервировочного столика, на котором выстроились в два ряда бутылки виски и стаканы соответствующей формы. Сам Борман рухнул во второе кресло, взял со столика тяжелую хрустальную емкость и плеснул в нее солидную дозу шотландского самогона.

— Что это, кошмарик? — спросил Лось, последовав его примеру.

— Для меня кошмарик. А для кого-то и порнуха, это зависит от точки зрения.

Запись пошла. На экране обнаженный Крюков, напоминавший в этом ракурсе Геракла в момент совершения им тринадцатого подвига, стоя у стены, совокуплялся с Диной. Она висела на нем, обняв руками за шею. Ее бедра тисками сжимали его узкий таз, а изящной формы голени были скрещены на ягодицах партнера. Крюков поддерживал ее снизу обеими руками, в быстром темпе то подталкивая вверх, то слегка отпуская. Оба находились в непрерывном движении, словно заведенные невидимой, причем одной на двоих, пружиной автоматы. Лось некоторое время внимательно смотрел на экран, никак не выражая своего отношения к происходящему. Наконец он поинтересовался:

— Откуда кассета?

Борман, не скрывая раздражения, проворчал:

— Наша знакомая подбросила. Подружка Карпа. Думаю, он ей за это вставит небольшой пистон.

Лось в недоумении пожал плечами:

— А ей-то это зачем?

— Потому что стерва. Но речь сейчас не о ней, уверен, что ее уже наказали, а о нашем Ромео, — Борман отвернулся от экрана. — Помог он нам, конечно, очень здорово. Но на данном этапе, я думаю, надобность в нем отпала. Война-то, считай, кончилась. Расул на цепи, Сидор в жопе. А от москвича теперь больше проблем, чем пользы: знает слишком много.

— Я больше него знаю, — проворчал Лось, в общем-то симпатизировавший Крюкову. — Что же, и меня теперь мочить?