Смерть за зеркалом - Константин Алов, Сергей Алов, Братья Аловы (2003)

— Ты наш! — Борман рубанул ладонью по столешнице с такой силой, что бутылки и стаканы подпрыгнули миллиметров на двадцать. — А он чужой, я это нутром чую. Сегодня здесь, завтра там. К тому же кассета. Нет, я, конечно, человек современный, но кому приятно, если его дочку, к тому же покойную, трахает первый встречный проходимец?

«Эх, знал бы ты, кто и в какие дырки твою покойную дочку только не трахал», — подумал Лось, но вслух говорить не стал из уважения к горю отца.

— Так что скажешь? — спросил тот Лося.

— Он нам помог, нет базара. Но я согласен с вами. Его все-таки надо замочить. Так. на всякий случай.

— Грех не боишься на душу взять?

— Что вы, шеф! У меня их столько, покойников, что одним больше или меньше — ни Аллах, ни прокурор не заметят.

Борман принял решение. Он поставил стакан с виски на стол и протянул руку в сторону Лося.

— Подай пульт, я все сотру. Больше об этом ни одна душа не должна узнать. А с москвичом надо кончать. Уберешь его, когда посчитаешь удобным. У меня все…

Для начала Крюков в компании Коржика и других бригадиров отправился поправлять здоровье в сауне. В драке с таким сильным и опытным бойцом, как Лема, ему тоже прилично досталось. Сейчас тело ломило так, словно его с трех сторон обработали паровым молотом.

Воздух в сауне был сухой и горячий, градусов под сто. Он обжигал легкие и проникал до самых внутренностей. По причине сильной усталости Крюков подолгу в парилке не засиживался. Прогревшись до костей, он бухался в ледяную воду бассейна, после чего запахивался в простыню, словно римский патриций в тогу, и отдыхал в прохладе холла, слушая хвалебные песни братков, которые — и те и другие — его сильно утомляли.

Постепенно народ стал рассасываться. Война еще не кончилась, возможны были отдельные рецидивы сопротивления или агрессии. Не прошло и пары часов с тех пор, как Крюков и Коржик остались в одиночестве. Не считая, разумеется, полудюжины быков Коржика, которые несли службу по охране и обороне базы.

Коржик все еще выражал свое восхищение, смешанное с некоторой долей обиды. Ведь на месте триумфатора мог бы быть он.

— Классно ты этого жлоба уделал! Только знаешь, тебе надо было его на дистанции держать и бить по ногам. У Лемы коленки ни к черту, связки — одна синтетика. Он пять лет в регби играл.

Крюков вспомнил колоннообразные нижние конечности своего противника, которые иногда со свистом рассекали воздух в опасной близости от его носа, и порадовался, что не знал всего этого раньше. Вряд ли он преодолел бы искушение — попробовать ударить Лему по ногам. Но, скорее всего, сам разбился бы об эти толстые сваи, как сокол о скалы.

Они в последний раз заскочили в парилку и разлеглись на горячих досках. Коржик блаженно закатил глаза.

— Ба-бу-бы, — мечтательно пробубнил он.

— Че? — не понял Крюков.

— Говорю, бабу бы сейчас.

И будто в ответ на его пожелание на улице засигналила машина. Выбравшись на порог сауны, парильщики узнали в ней милицейский «бобик». Из кабины вылез старшина. Он обошел машину, отворил заднюю дверь «собачника» и явил изумленному взору присутствующих четырех жриц районного храма Афродиты Приокской. Девочки были — высший класс. Любую из них было бы не стыдно предложить и Клинтону, если бы он когда-нибудь добрался бы до здешних мест. А уж о простом человеке, пусть даже похожем на генерального прокурора, и говорить нечего.

Внимание Крюкова привлекла последняя из девушек. грациозно выпрыгнувшая из машины, опершись на галантно протянутую руку старшины. Это была Анжела, одна из участниц шоу.

Старшина откашлялся и. переминаясь с ноги на ногу, прочитал по извлеченной из кармана бумажке.

— Это, значит, как бы от начальника нашего, полковника Сидорова. Вроде как извиняется за возникшее недоразумение и впредь надеется на взаимопонимание.

Процесс соединения звуков в слоги и слова дался сержанту нелегко.