Странник. Инициация - Александр Кронос

Воин, по чьим щекам проходят полосы синей краски, опрометью бросается вниз по склону, что-то крича на ходу, а рядом звучит голос Вэнра.

— Предлагаю тактически отступить вон к той роще. А ещё лучше — бежать, пока не свалимся с ног. Без револьверов у нас против этих парней ни единого шанса, — не сказать, что у поэта оптимистичный тон, но, по крайней мере, в истерику он не скатывается.

А вот я сам к ней близок. Два склона невысокого холма усеяны трупами. Не меньше полусотни мёртвых тел в похожей экипировке, на чьих лицах красная или синяя краска.

Внизу ещё около сотни трупов. И навскидку, не меньше пятисот живых воинов, готовых вот-вот начать убивать друг друга.

Если бы не ограничения маршрутной монеты, которые не позволяют использовать артефакт чаще чем раз в три часа, я бы уже рванул обратно и выждал какое-то время перед следующей попыткой. Без ставшего привычным огнестрела чувствую себя максимально дискомфортно. Да и если посмотреть на ситуацию объективно, никакая накачка лука амвой не поможет справиться с сотней прущих на тебя солдат.

Но вернуться нельзя. А внизу снова ревут трубы. На этот раз тональность совсем иная. Да и результат отличается — один строй воинов останавливается и что-то выкрикнув, ощетинивается копьями.

Их противники сигнала “стоп” не получают, но всё равно немного притормаживают, не совсем понимая, что происходит. Вижу, как на фланге строя проносится одинокий парламентёр с лицом выкрашенным в синий. А через тридцать секунд ревут и трубы с противоположной стороны.

— Предложение об отступлении отменяется. Нас уже окружили местные, перемели Пёс их кости в пыль, — с каждым новом словом голос Вэнра звучит всё более пессимистично, а я кручу головой, оценивая обстановку.

Форинг прав — с трёх сторон от холма заняли позиции группы пехотинцев. По пять человек в каждой. Плюс, к ним подтягиваются лучники. Да и оба строя начинают перегруппировку. Причём, как-то весьма подозрительно — как мне кажется, в итоге оба окажутся нацелены на этот маленький холм.

Сознание принимается рисовать сценарии прорыва, одновременно ударившись в апокалиптический угар — отчаянно набрасывает картинки того, как я гибну, пытаясь вырваться из ловушки.

К счастью, в процесс очень быстро вмешивается внутренний рационалист, напоминающий о словах того воина, что оказался рядом с нами.

А ведь и правда. Он сказал, что нет нужды воевать, потому что рядом появился Странник. Может они просто хотят меня нанять? В конце концов, эти ребята не совсем тянут на цивилизованных джентльменов во фраках. Как знать, как у них принято встречать гостей?

— Вэнр, держись позади. Стрелу держи на тетиве и будь готов. Если дело дойдёт до схватки, постарайся в кого-то попасть, а потом падай в траву и укрывайся. Когда я войду в невидимость и начну убивать, тоже подключайся. Только меня случайно не подстрели, — по мере того, как я озвучиваю инструкции, лицо поэта становится всё более мрачным.

Когда вешаю жетон поверх нагрудника и начинаю спускаться по склону, форинг принимается декламировать.

И мы вдвоём, в последний бой,

Который, может быть, тот самый.

А в голове лишь Пёсий вой,

Да грохают фанфары.

Я не успел пожить и свет красивый посмотреть,

А тут уж время умирать и отправляться к Псу,

Но ничего, мне б песнь последнюю допеть,

Да знать, что пустит девушка слезу.

Пока он импровизирует, разглядываю местных солдат, которые замерли у подножия холма. Нагрудники из кожи и кости, в руках копья, на поясах висят мечи и топоры. Насколько вижу, клинки отчасти напоминают мой, но с такого расстояния судить сложно.

А вот и делегация командования. Группа воинов, чьи доспехи украшены синими перьями. За плечами шагающего первым и вовсе развевается что-то вроде плаща.

Костяные нагрудники, наручи и даже что-то напоминающее поножи — экипированы они не в пример лучше обычной пехоты.