Совок-5 - Вадим Агарев (2023)

— Ты понимаешь, Коля первую партию "мелких" в суд повёз, а я зашел твоих проверить. И слышу, они там что-то жуют и похрустывают за решеткой! — мужественно подавляя спазмы, объяснял мне Аскер-заде, — Спрашиваю их, чего жрёте? А они мне отвечают, что на пожаре теленок обгорел, вот они его и общипали немного.

— И?!! — уже предчувствуя недоброе, поторопил я старлея, — Дальше что?

— Ничего! — Аскер, шумно дыша носом, тупо смотрел в угол дежурки, — Я же ничего не знал! — он поднял на меня полные страдания глаза, — Ну и сказал им, что бабка там сгорела, а не телёнок!

— Блядь!!! — на негнущихся ногах я пошел к выходу из дежурки.

— Они сначала всю камеру заблевали, теперь сидят, жалобы прокурору пишут. — Аскер смотрел на меня, будто ожидая какой-то подсказки, — Я их в суд отправлять не стал, дал им бумагу, хер с ними, пусть пока пишут! Серёг, что теперь делать-то? Через час начальник и всё руководство райотдела из городского УВД вернутся! Да и вообще, если информация в город выйдет, никому мало не покажется! Вот увидишь, уже завтра об этом по вражьим голосам трындеть начнут!

Прав Аскер, никак нельзя допустить, чтобы дегустаторы-бабкоеды языки свои распустили. По крайней мере, если и протекут, то лишь бы не сегодня и не в самое ближайшее время. А через пару недель никто их россказни всерьёз не воспримет.

— Они у тебя в клетке сидят? — с сочувствием оглядел я прежде смуглого, а сейчас зеленолицего азербайджанца.

— Да, во второй камере. Перевел я их. Там тоже наблевали, но уже совсем мало. Дышать хотя бы можно.

— Пошли, дружище, ты прав, языки этим монстрам надо укоротить! — потянул я Аскера за рукав, — Иначе никому не сдобровать, всех разгонят с волчьими билетами!

Пересилив себя и стараясь дышать через раз, я вошел в предбанник помещений для административно задержанных. Стоило нам со старлеем только подойти к решке второй камеры, как четверо бледных обормотов загалдели громче самых оголтелых потерпевших. С несвойственной мелким хулиганам дерзостью, задержанные сверкая глазами, полными ненависти, выкрикивали оскорбления и угрозы. Грозили, чем только можно. От жалоб Генеральному прокурору до вульгарного мордобоя.

— А ну заткнулись, падлы! — вспомнив свое армейское старшинское прошлое и надрывая связки, рявкнул я. — Если кто без команду еще свою пасть откроет, пристрелю суку! — я передернул затвор и сунул ствол ПМа сквозь прутья решки.

Угроза возымела действие. Четыре оглоеда разом заткнулись и кто в прыжок, а кто в два, отскочили к противоположной стене, забравшись на сплошняковые нары. Там, стараясь спрятаться друг за друга, они молча, но с прежней ненавистью зыркали на нас с Аскером.

— Чего вы истерите? — уже спокойным голосом начал я понижать градус конфликта, — Жаловаться хотите? Ну так жалуйтесь на здоровье! Вот только кому вы хуже этим сделаете, дебилы?! Вас кто-то к чему-то принуждал? — я поочерёдно оглядел каждого из четверых и все они отвели или опустили глаза.

— Вам предложили поработать и пообещали расплатиться куревом, так? — спросил я и сам себе ответил, — Так! Обещанное вы получили, а что самовольно бабку мародерить начали, так за это с вас самих спросить следует! И спросят! Будьте уверены, как только первая из ваших бумажек дойдет до адресата, так сразу все окажетесь в дурдоме закрытого типа! Пожизненно! Сами должны понимать, кто ж вас, людоедов в нормальное общество выпустит?!

Сурово хмуря физиономию, я затаив дыхание, ждал реакции четверых "мелких" на свои слова. Утырки отреагировали глухим молчанием. Пришлось импровизировать дальше.

— Короче! В ваших же интересах засунуть языки в жопу и молчать о своей безобразной выходке со всем надлежащим прискорбием! Поняли?

Лишенцы сначала молча покивали головами, потом набирая громкость, стали просить амнистию.