В мозг - Михаил Эм (2020)

История была давней и запутанной, известной Юрию Петровичу только потому, что он специально ее изучал: сначала литературу, потом непосредственно реальность, по меткам и в свободном поиске. Исторические исследования оказались чрезвычайно трудоемкими. Фактов имелось огромное количество – не просто фактов, а кусков реального прошлого, каждый из которых, благодаря множеству исследователей, изучавших проблему, имел большое количество интерпретаций. В итоге изучение каждого факта прошлого превращалось в запутанный квест. Необходимо было выделить наиболее значимые факты и определиться хотя бы с основными их толкованиями. Но что значит «выделить значимые факты»? Пройти по соответствующим меткам и просмотреть их, затем ознакомиться с интерпретациями историков. Метка – ссылки на определенный момент реального человека. Если допустить, что в квесте участвовало хотя бы два человека, занимавшихся проблемой, положим, на протяжении двух лет, тогда, если считать рабочее время, каждый из этих двоих занимался проблемой на протяжении восьми месяцев. Итого шестнадцать месяцев реальности. Что могли доказать поставленные историками метки, хотя бы десятки меток? По сути, ничего. Чтобы углубиться в проблему, необходимо было просматривать прошлое день за днем, на протяжении искомых месяцев, но это оказывалось непосильно. Погружение в ММ не утомляло, однако во время сна не практиковалось: спящий человек вырубался одновременно из реальности и ММ. Скорее, просмотр чужой реальности попросту надоедал, из-за однообразия. Напротив, мозговые путешествия не по меткам, а в свободном поиске были утомительны, за счет ограниченного числа переходов по ссылкам. По названным причинам Юрий Петрович не смог сделать решительные выводы, а ограничился признанием того факта, что во времена пришествия ММ ситуация выглядела более запутанной, чем это представляется сейчас, стараниями историков.

– У моего предка был компаньон, – рассказал Юрий Петрович. – Некоторые считают, что именно компаньон открыл Мозгомирье, а не предок. Нет, предок, конечно, многое сделал для корректной расшифровки Мозгомирья, однако предок действовал не один.

– Я ничего не знал про второго первооткрывателя, – заметил Даммер.

– Это не удивительно, он слишком быстро сошел с исторической арены. Кажется, не только с исторической арены, но и с ума. Эксперименты с Мозгомирьем не довели человека до добра, вследствие излишней восприимчивости к чужой психике.

– Как его звали?

– Как же звали этого человека?.. Дай бог памяти… Не помню, хотя несколько лет исследовал вопрос. Вылетело из головы. Склероз.

– Видите, – сказал Даммер. – История всех расставляет по законным местам. Ладно, гер Петров, позвольте откланяться. Прилетают родственники погибших, с ними нужно общаться. Неприятное занятие, но кому общаться с родственниками погибших, как не председателю Всемирного Правительства? Кто напишет официальное соболезнование? Кто расскажет, что без гибели их родственника земляне не победили бы?

Даммер ушел, а Юрий Петрович поковылял в лощину, где отдыхали уцелевшие в битве бульдозеры. Ему хотелось попрощаться с Горбанем.

Юрий Петрович нашел Горбаня сидящим на бульдозере, с бутербродом в руках. Горбань смачно уплетал бутерброд, запивая газированной водой из бутылки. Получать продукты из магазинов он не мог – вероятно, пищу еще вчера привезли со свалки, на бульдозерах.

– Знаю, живой, – сказал Горбань, спрыгивая с бульдозера и смахивая с подбородка крошки.

Они пожали друг другу руки.

– Хочу сказать спасибо, за помощь. Без бульдозеров пришлось бы туго. Без прокаженных мы могли не победить, несмотря на Дикие времена.

– Да брось, Юрий. Что мы, не люди, что ли?.. Может, еще свидимся. Мне пора.

Один из бульдозеров затарахтел, за ним другой. Вскоре лощина пополнилась выхлопными газами прогреваемой техники. Горбань запрыгнул на бульдозер и забрался в кабину, после чего заложил дверь металлическим листом. Бронь с бульдозеров не снимали.