Идеальная мать - Эйми Моллой (2019)

— Не могу ее найти.

— Лола, — женщина перекрикивала завывания ветра.

— Она же только что здесь была.

Уинни посмотрела на Мидаса. Он стоял возле столика для пикника и обеими руками месил землю.

— Лола!

— Что случилось? — спросила Колетт, глядя на кричащую пару.

— Вон там, — сказала Нэлл, указывая на верхушку холма. — Там какая-то девочка.

Уинни увидела вдалеке маленькую девочку, она убегала от пары, которая звала ее, к деревянной дорожке.

Колетт встала:

— Нужно за ней сходить.

— Да, давай скорее, — Фрэнси бросила нож и потянулась за Амелией. — Давай я ее возьму.

— Лола!

Уинни почувствовала какое-то движение: возле покрывала, на котором они сидели, пронесся коричнево-белый спаниель с прокушенным теннисным мячиком в пасти. Пара опустилась на колени, они поймали собаку, та игриво прыгала между ними, пытаясь дотянуться до лиц.

— Больше не будешь у нас бегать без поводка, — сказала мужчина, прицепляя поводок к ошейнику.

Колетт снова села, лицо ее покраснело, смех звучал натянуто:

— У меня чуть сердце не остановилось.

Они замолчали, а потом Нэлл взяла с покрывала один из подарков и кинула Фрэнси:

— Открой хотя бы один.

Фрэнси развернула подарок от Колетт — дорогой набор медных мисок для замешивания теста. А Уинни пыталась унять дрожь в руках. Она поставила бокал на траву и увидела вдалеке силуэт.

Это была женщина, она стояла на дорожке, в тени, за сидевшими в кругу матерями. На ней были темные очки, черная футболка и широкополая шляпа. Она смотрела то на матерей под ивой, то туда, где играл Мидас.

— Честно говоря, я больше, чем ожидала, переживаю из-за этого переезда, — сказала Фрэнси и взяла следующий подарок. — Надеюсь, вы будете приезжать в гости.

— Не волнуйся, приедем, — сказала Колетт. — Правда же?

— Да, — сказала Уинни.

Она не видела лица женщины, но у нее были такие же густые каштановые волосы. Такой же острый подбородок.

Это не она. Этого не может быть.

Фрэнси отложила детское одеяльце (подарок Уинни), на котором было вышито «Амелия», и достала из детской сумки бутылочку.

— Это что, смесь? — спросила Нэлл.

— Я же говорила, на этот раз я буду вести себя по-другому. Больше не собираюсь быть идеальной матерью, — смех Фрэнси резанул Уинни слух.

— Я в туалет, — сказала женщина в красном сарафане. Она пошла вверх по дорожке, сарафан развевался на ветру, обтягивая бедра. — Присмотрите за ней, — крикнула она, отходя от ивы, но никто их женщин, кажется, не услышал. Одна из них что-то рассказывала. Они передавали по кругу упаковку крендельков.

Женщина в шляпе продолжала наблюдать.

— Мидас, — позвала Уинни, но он не поднял головы. Женщина пошла к иве. К Мидасу.

— Мидас! — вскочила Уинни.

Она побежала к Мидасу, кепка слетела у нее с головы, в босые ноги больно впивались ветки. Она схватила его за руку. Матери под ивой обернулись на плач Мидаса. В этот момент к ним подошла женщина. Она сняла темные очки, Уинни увидела, что на ней не черная футболка, а слинг.

— Привет, — сказала она. — Это вы «Майские матери»?

— Да.

Мидас держался за плечо.

— О, отлично, а то я не знала, к кому мне надо присоединиться, — она положила шляпу на траву, сбросила с плеч рюкзак, а потом достала из слинга ребенка.

— Я Грета.

— О, Грета, ты наконец пришла! — одна из женщин подвинулась, освобождая для нее место.

— Мама, больно, — лицо Мидаса было покрыто пыльными разводами от слез. Уинни присела и прижала его к себе. Женщины под ивой замолчали и смотрели на нее, плач Мидаса становился все пронзительней: — Отпусти, мама, больно.

— Прости, — прошептала она. — Прости, пожалуйста.

— Уинни, — она услышала, что ее кто-то зовет. — Уинни.

Уинни, обязательно приходи, мы настаиваем.

Уинни, расскажи историю рождения своего ребенка.