Прощай, принцесса - Хуан Мадрид (2008)

Это произошло в одном из самых фешенебельных отелей Мадрида. К нам в комиссариат начали поступать сообщения об участившихся кражах в номерах. Вор или воры относились к категории домушников. Еще в полиции таких называют форточниками, так как они специализируются на проникновении в дом через балконы и окна, взбираясь по стенам зданий. Я организовал наблюдение и в одну из ночей заметил в длинном коридоре, где располагались номера люкс, подозрительного мужчину, который пытался открыть дверь, орудуя отмычкой. Гостиничные воры, называемые на жаргоне «крысами», обычно не вооружены, поэтому я крикнул традиционное «Стоять! Полиция!», не вынимая оружия. Этот тип — впоследствии я узнал, что он был болгарским киллером — моментально выхватил откуда-то пистолет и, не проронив ни слова, начал в меня палить. Но я успел вытащить свой и тоже выстрелил.

Дело происходило в полутемном длинном коридоре, и у обоих почти одновременно закончились патроны. Как только стрельба прекратилась, мой противник спокойно направился к лестнице. Я же сначала осмотрел себя, охлопал руки и ноги, уверенный, что обнаружу рану, которую мог не заметить в пылу схватки. Но я был цел. Тогда я вытащил запасной магазин и, перезарядив пистолет, пошел следом за ним.

Кровавый след тянулся на два этажа вниз. Грабитель лежал на следующей лестничной площадке. Мертвый. Я попал четыре раза, но ни одна из пуль не задела жизненно важные органы, что позволило этому человеку прожить еще больше минуты. Позже в ходе следствия выяснилось, что убитый не был простой «гостиничной крысой», я подстрелил профессионального наемного убийцу, который должен был прикончить одного из постояльцев отеля, грека по имени Петрус Макариос, проживавшего в том самом номере люкс, куда пытался проникнуть болгарин.

Специалисты из баллистической лаборатории подробно объяснили, что может порой случиться, когда ты наносишь противнику смертельные раны. Они посоветовали, чтобы в следующий раз в подобном случае я не прекращал стрелять, даже если увижу его на полу и решу, что он мертв. Подобная беспечность может стоить полицейскому жизни: в эти самые оставшиеся ему пять секунд он успеет выстрелить.

В те времена на вооружении полиции были небольшие пистолеты, короткоствольные «Астры». Долгие годы мы писали прошения в центральное управление, требуя поставить табельное оружие большего калибра и убойной мощности, упирая на тот факт, что у преступников оно есть. Вот и в тот раз, если бы я стрелял из девятимиллиметрового парабеллума или беретты или чего-нибудь подобного, то болгарина сбила бы с ног первая попавшая в него пуля.

Это все понятно. Но никто так толком и не объяснил, как профессиональный стрелок не смог в меня попасть, стреляя из парабеллума, который вдесятеро лучше «Астры». По этому поводу мне пришлось даже собрать в «Пузырьках» грандиозную компанию, состоящую из всех без исключения сослуживцев по «Ночному патрулю», и шумно отпраздновать свое второе рождение.

Я отложил в сторону фотографии и пролистал дело немного вперед, пока не наткнулся на заключение патологоанатома, проводившего вскрытие тела Лидии. Я проглядел его по диагонали, остановившись лишь на том, что искал. В этом протоколе подтверждалась гипотеза, высказанная полицейскими: Лидия умерла без борьбы, ее либо застали врасплох, либо она была знакома с преступником, потому что в крови не нашли следов адреналина, выделившегося до выстрела. И еще она пила шампанское примерно за пять часов до своей кончины. Ни в крови, ни в тканях ее не было обнаружено следов наркотических веществ. Это был труп здоровой молодой женщины с «зудящей экземой на дорсальной стороне кистей обеих рук, возникшей в результате психических, а не органических нарушений».