Я направился за ней. Несмотря на хрупкость, девушка была хороша собой, желтовато-белокурые волосы выдавали в ней уроженку Галлии. Клодия питала пристрастие к красивым вещам — рабам, животным и неодушевленным предметам.

Девушка привела меня в покои, расположенные в отдаленной части дома. Они были пристроены к особняку недавно, и на всем здесь лежал явственный отпечаток изысканного вкуса хозяйки. Стены покрывали восхитительные росписи, в большинстве своем изображавшие виды природы или мифологические сюжеты, пол был выложен искусной мозаикой. Вся обстановка, вплоть до малейших деталей, поражала изяществом. Не сомневаюсь, что великолепные вазы и статуи, которых здесь было великое множество, стоили не меньше, чем средних размеров город.

— Ты хочешь побеседовать со мной наедине, Деций? Смелый поступок.

Я резко повернулся, оторвав взгляд от чудной бронзовой лампы кампаньской работы, которой только что любовался. Клодия была не менее хороша, чем произведения искусства, наполнявшие ее покои, и знала это. Она замерла в дверном проеме, за которым начинался сад. Я был слишком хорошо знаком с этим ее излюбленным трюком. Когда она стояла в дверях, солнечный свет насквозь пронизывал ее прозрачные одежды. Но на этот раз Клодия превзошла саму себя. На ней было платье, сшитое из знаменитой, точнее сказать, печально знаменитой коанской ткани. Каждая новая пара цензоров запрещала ношение одежды из этой воздушной ткани, однако римлянки, не рискуя нарушать этот запрет публично, постоянно пренебрегали им дома. В довершение ко всему наряд Клодии был эффектного фиолетового цвета, и казалось, что ее окружает легчайшее облако необычайного оттенка.

— Мой поступок никак не назовешь смелым, Клодия, поскольку я выполняю поручение, данное твоим супругом, — ответил я. — Это он разрешил мне поговорить с тобой.

— О, не сомневаюсь, ты выполнишь поручение наилучшим образом, — усмехнулась она. — Ты всегда трепетно относился к своим обязанностям.

— Неукоснительная верность долгу сделала Рим великим, — парировал я.

Клодия улыбнулась:

— Знаешь, Деций, ты удивительный человек. Всякий раз, когда я считаю, что ты вышел из игры, ты появляешься вновь в окружении новых друзей. Положение твое становится чуть выше, а влияния ты приобретаешь чуть больше, но я никак не назвала бы твое восхождение стремительным.

— Мне некуда спешить, — пожал плечами я. — Тот, кто поднимается слишком быстро, рискует так же быстро упасть.

— А ты, значит, предпочитаешь осторожность.

— Да, тому, кто ценит собственную жизнь, осторожность необходима, — заметил я. — По крайней мере, я всегда был противником рискованных авантюр. Тем не менее недавно какой-то тайный недоброжелатель по непонятным причинам пытался меня убить. Надеюсь, это была не ты?

— Что дало тебе повод к подобным подозрениям? — вопросом на вопрос ответила Клодия. — Неужели только лишь то обстоятельство, что прежде я уже пыталась тебя убить?

В голосе ее звучала неподдельная обида.

— Тогда ты стоял у меня на пути. Сейчас — нет. Я не настолько легкомысленна, чтобы убивать людей ради развлечения. Почему ты решил, что я причастна к покушению на тебя?

— Отравить меня пытался твой юный родственник, Аппий Клавдий Нерон. После неудачной попытки он направился сюда, в этот дом. Здесь проживает всего два человека, имеющих влияние в обществе, — ты и Целер, твой супруг. Это существенно сужает круг подозреваемых.

— Боюсь, у тебя просто разыгралось воображение. У маленького Нерона нет никаких причин тебя убивать, а сюда он пришел, потому что поссорился с моим братом и не хотел оставаться у него в доме. Кстати, они, наверное, помирились, потому что мальчишку я не видела со вчерашнего утра.

— Ты больше никогда его не увидишь, — сообщил я. — Прошлой ночью Аппий Клавдий Нерон был убит прямо у моих дверей.

Клодия замерла, не успев растянуть губы в улыбке.

— Убит? — переспросила она.