Сделка - Джоан Вулф

Снова постояли на лужайке под глубоким открытым небом, не произнеся ни слова, глядя на звезды, почти касаясь друг друга. Я ощущала легкую дрожь во всем теле, мне было жарко; одна половина моего существа стремилась защититься от этого человека, другая противилась ей.

Прерывисто вздохнув, я сказала:

— Завтра с утра в дорогу.

— Да, — отозвался он, как мне показалось, откуда-то издалека и первым двинулся к дому.

Я пошла за ним.

Глава 10

Наше путешествие на конный завод, расположенный недалеко от Эпсома, прошло благополучно. Джон Гроув на смирном Домино и я на Марии ехали позади коляски Сэйвила, и старый конюх на своем коне служил как бы барьером, ограждавшим мою пугливую красавицу от страшных встречных экипажей, карет и дилижансов, которые, как ей казалось, угрожали смертельной опасностью. Но вскоре лошадь привыкла к ним, поняла, что они не такие уж скверные и настроены вполне мирно.

В ночь перед нашим отъездом прошел небольшой дождь, он прибил пыль, однако дорогу не развезло. Солнце было ярким и теплым, небо немыслимо голубым, мы двигались легко и быстро. Когда я уставала смотреть по сторонам, то упиралась взглядом в спину графа Сэйвила, видела золотистую копну волос на голове, слегка склоненной к моему сыну, который, судя по всему, засыпал его вопросами, каждый из которых требовал обстоятельного ответа.

Возле Эпсома мы свернули с основной дороги и двинулись на запад по проселочной. Эпсом — родина и место проведения нашего дерби — скачек трехлеток и четырехлеток, который учредил лорд Дерби около сорока лет назад. Состязания в Эпсоме, проводимые весной и осенью, стали чуть ли не самыми знаменитыми в Англии. Разумеется, в округе вскоре появилось множество конных заводов, которые тоже состязались друг с другом в разведении породистых лошадей. И если бега в Ньюмаркете устраивались преимущественно для аристократов, то здесь, в Эпсоме, хозяевами лошадей, а также зрителями были люди всех сословий. Дорога, по которой мы ехали сейчас, выглядела намного привлекательнее, чем прежняя: широкие обочины, покрытые травой, были усеяны множеством полевых цветов; звонко пели птицы, легкими волнами перекатывались на невысоких холмах ранние пшеничные всходы.

— От нашего Рейли до Эпсома всего несколько миль по этой дороге, мэм, — сказал Гроув. — Подходяще, чтобы отвести лошадей на состязание в то же утро. Не нужно их беспокоить раньше времени, правильно? Меньше шансов, что подпортят… Кто? Те, кто спит и видит, чтобы вывести из строя чужого фаворита.

Меня не удивили его слова: я знала, что подобные нравы процветают в среде английских букмекеров.

Но вот живая изгородь, появившаяся некоторое время назад с левой стороны дороги, перешла в металлическую сетку футов шести высотой. Что было за ней, увидеть я не могла — мешали высокие вязы, росшие близко друг к другу.

— Приехали. — Гроув ткнул пальцем в направлении ограды. — Вот он, Рейли.

Однако еще примерно милю мы ехали вдоль сетки, пока не показались широкие железные ворота. Их сразу отворили, и мы двинулись по широкой, идущей немного под уклон, усыпанной гравием аллее, тоже обрамленной вязами.

Все было ухожено и красиво. Так красиво, что захватывало дух.

А вот — что может быть чудеснее? — с обеих сторон дороги открылись огромные лужайки, покрытые травой, и на них — лошади. Взрослые и жеребята. Матери и их дети — на нелепых длинных ножках, еще не очень уверенные в движениях, готовые в любой момент умчаться под защиту матерей. А те поглядывали на малышей серьезными спокойными глазами.

Мы миновали небольшой каменный мост над чистым журчащим ручьем — какой чудесный водопад! Какое вообще раздолье для коней!

Я не смогла сдержать вздох.

Гроув сочувственно хмыкнул: он понял, что я чувствовала.

Никки обернулся со своего сиденья и крикнул мне: