Сладкая, как мед - Джоан Вулф

До сих пор Макс довольно успешно подавлял порывы жгучей ревности, поскольку не сталкивался с серьезными претендентами на привязанность Энтони. И он терпел всех этих приятелей своего кумира постольку, поскольку ни один из них не мог претендовать на приз, приготовленный Максом исключительно для себя. Рано или поздно Макс должен стать в жизни Энтони самой важной персоной.

Его бесила даже мысль о том, что это место может занять кто-то другой. Естественно, Что чем теснее на глазах у Макса герцог сближался со своей молодой женой, тем явственнее простая неприязнь к молодой герцогине перерастала в смертельную ненависть. И теперь было лишь вопросом времени, когда бурлившее у Макса в душе дьявольское варево вырвется наружу и повергнет обитателей Чевиота в пучину боли, страха и всеобщей подозрительности.

Глава 19

Как обычно, собираясь приступить к новой картине, Сара начала с небольшого наброска маслом. Чтобы поймать игру первых утренних лучей на поверхности моря, она в течение целой недели ровно в семь часов поднималась на крепостную стену со своим этюдником и занималась эскизом.

Макс раздраженно следил за миниатюрной фигуркой, карабкавшейся по каменным парапетам, и его любопытство по поводу ее таланта быстро превратилось в настоящую манию. Для него было пыткой то уважение, с каким Энтони относился к увлечению своей жены. И напрасно секретарь повторял про себя, что это ничего не значит, что это очередное проявление душевной щедрости его друга, — он должен был убедиться собственными глазами, что молодая герцогиня вовсе не так талантлива, как о ней говорит ее муж.

Возможность сделать это представилась в одно мрачное утро, когда небо загромоздили кучевые облака, а воздух стал ~ тяжелым и влажным — воздух перед грозой. Выходя из замка через заднюю дверь, Макс повстречался с Сарой. Она шла из сада.

Он задержался на крыльце и придержал дверь перед молодой хозяйкой.

— Доброе утро, ваша светлость! — поклонился секретарь. Его придирчивый взгляд не упустил ни старого платья, измазанного краской, ни растрепавшихся на ветру волос.

Макса передернуло от брезгливости. И как только Энтони не противно иметь дело с этой замарашкой?

— Доброе утро, мистер Скотт, — с улыбкой отвечала она.

— Вы снова за работой?

— Да. — Ее темно-каштановые волосы отливали золотистым блеском, гармонировавшим с легким загаром, покрывавшим щеки и лоб. — Но я обещала мужу, что непременно позавтракаю с ним.

В груди у Макса шевельнулась ядовитая ревность. Супруги действительно взяли в привычку завтракать вдвоем в гостиной у герцогини, и этот очередной признак их близости также оказался записан на счет, который Макс рано или поздно собирался предъявить этой особе.

Едва дождавшись, пока Сара войдет в замок, Макс поспешил в башню Маргариты. Какое-то время она проведет вместе с мужем, и Макс успеет проникнуть к ней в студию и посмотреть на ее работы.

Ему определенно везло в это утро — никто не заметил, как секретарь тайком приблизился к двери в башню. Ему пришлось остановиться и подождать, пока глаза привыкнут к сумраку. Сюда, к подножию узкой винтовой лестницы, едва доходили отблески света из высоких бойниц, прорубленных в толстой стене. Утро было довольно душное, и влажный воздух башни показался Максу намного прохладнее.

Наконец он освоился настолько, что смог начать подъем по старой каменной лестнице, осторожно ставя ноги на неровные выщербленные ступеньки. Наверху оказались две одинаковые двери. Макс толкнул ту, что была ближе.

Первое, что бросилось ему в глаза, — большой мольберт, установленный перед окном, недавно застекленным по приказу Сары. Она также приказала, чтобы здесь выскоблили пол и принесли небольшую жаровню, обогревавшую эту просторную пустую комнату.

Скупую обстановку завершали длинный стол, заваленный красками и кистями, и множество полотен, расставленных вдоль стен.