Сладкая, как мед - Джоан Вулф

Макс ощутил первый укол тревоги. Все это слишком мало напоминало уютное убежище взбалмошной девицы, от скуки играющей в искусство. Медленно, даже нерешительно он приблизился к мольберту и посмотрел на полотно.

Сара едва успела начать свою картину. Она сделала лишь первые мазки, обозначив синее небо и серые волны.

Какая неудача! Можно ли судить о художнике по отдельным мазкам? Макс нахмурился, но тут же заметил небольшую работу, стоявшую на стуле. Наверное, это был один из тех набросков, что Сара делала на крепостной стене.

Макс впился глазами в эскиз. Легкие, искусные мазки блестяще передавали волшебную игру света на утреннем небе. Максу даже показалось, что он чувствует, как движутся облака, а стена под ногами вздрагивает от ударов огромных волн.

Он был ошеломлен, раздавлен. В его груди нарастал панический страх, в нем вспыхнула ярость — непримиримая, смертельная ненависть. Глаза заволокло алой пеленой. Макс на мгновение ослеп.

Она действительно талантлива!

И в его памяти помимо воли всплыли слова Энтони, над которыми он тогда лишь посмеялся: «Она — личность!»

Дурак, круглый дурак! Еще тогда он должен был понять, какую опасность заключают в себе эти слова! Макс словно наяву услышал мягкие, ласковые нотки в голосе Энтони, обращавшегося к своей жене, и едва не взорвался от ненависти.

Ведь он не год и не два был с Энтони неразлучен, всегда под рукой, чтобы поддержать, дать дружеский совет, чтобы любить и уважать своего друга! Не кто иной, как он, Макс, спас Энтони под Саламанкой, а потом не дал отрезать руку! И ради чего он совершал все эти подвиги? Чтобы без боя уступить свое место какой-то безмозглой особе, купеческой дочке?

Макс не закрыл за собой дверь, когда вошел в студию, и теперь сквозь яростный гул в ушах едва успел различить стук тяжелой двери у основания башни.

Он застыл в испуге. Не хватало только быть застигнутым здесь врасплох!

Стараясь не выдать себя тяжелым, хриплым дыханием, он на цыпочках двинулся к двери. Тот, кто вошел в башню, не спеша поднимался по лестнице.

Макс ужом проскользнул в соседнюю комнату. Она оказалась намного меньше студии. Правда, здесь тоже навели порядок и чистоту, но использовали как склад для старых кистей и испачканной ветоши.

Макс затаился, приникнув ухом к двери. Вскоре он услышал, как захлопнулась дверь в студию. Наверное, это герцогиня вернулась, чтобы продолжать работу. Теперь самое время убраться.

Медленно, дюйм за дюймом, он приоткрыл дверь в свое убежище — и остолбенел от неожиданности. На верхних ступенях лестницы спиной к нему стояла Сара. Она задержалась, чтобы удобнее перехватить тяжелую папку с рисунками.

Макс не сразу нашел в себе силы скинуть оцепенение, словно лань, ослепленная яркой вспышкой фонаря. А в следующий миг, сам не успев толком осознать, что на него нашло, он выскочил из-за двери и что было сил толкнул жену Энтони.

Она резко вскрикнула и выронила рисунки, тщетно пытаясь уцепиться за стену И предотвратить падение. Папка покатилась по ступеням, а следом рухнула и Сара, моментально скрывшись на крутой спиральной лестнице. Макс слышал глухие удары по мере того, как она катилась все ниже и ниже.

Он замер, не в силах отдышаться, не в силах двинуться с места. Бешеные удары сердца громом отдавались в ушах. Его прошиб холодный пот.

Черт побери, что же он натворил?!

Напрасно он вслушивался в наступившую тишину. Снизу не доносилось ни звука.

Неужели он ее убил?..

Ему показалось, что прошла уже целая вечность, но герцогиня все еще не подавала признаков жизни. Наконец Макс не выдержал и двинулся вниз. Оказывается, она застряла на середине лестницы и лежала совершенно неподвижно, врезавшись головой в выступ каменной стены.