Чужие грехи - Энн Стюарт (1996)

Во сне Энни преследовали кошмары. Кровь лилась рекой, повсюду царили смерть и насилие. Охваченная облаком густого, плотного тумана, она пыталась бежать, но ноги не слушались, и вскоре Энни окончательно утратила ощущение времени и пространства. Но внезапно откуда-то появился Джеймс, крепко обнял ее, прижал к себе, и она позабыла обо всем на свете, кроме его рук. Тело ее стало вдруг невесомым, вокруг, словно букашки, роились аэропланы, но Энни не могла собраться с силами, чтобы хотя бы спросить, зачем они тут разлетались. В глубине души она сознавала, что самолет, на котором летели они с Джеймсом, уже приземлился, но все окружающее было абсолютно незнакомым.

Иногда Энни казалось, что она грезит наяву. Она то проваливалась в сон, то выплывала из него. В какой-то миг Энни ощутила прикосновение Джеймса к своей груди, попыталась вскрикнуть, но не смогла даже рта раскрыть.

Энни хотелось разреветься от собственной беспомощности. Даже во сне ее душили слезы бессилия. А потом ей внезапно захотелось взять руку Джеймса и снова приложить к своей груди. Заманить его в постель, признаться в своих тайных вожделениях, добиться своего…

Но за спиной Джеймса маячил Уин. Он был живой, но при этом точно такой, каким она нашла его в то ужасное утро под лестницей — заляпанный кровью, беззвучно кричащий окровавленным ртом. Это было так страшно, что Энни тоже захотелось кричать. Просить отца, чтобы он наконец оставил их в покое: они с Джеймсом и без того уже немало вынесли…

И вдруг на смену этим кошмарам возник яркий свет. Зловещий плотный туман рассеялся, и Энни увидела себя на лужайке, густо усеянной цветущими маргаритками. Над головой сияло солнце, а вокруг зеленела трава. Картина была абсолютно мирная и идиллическая — пока Энни не оглянулась и не увидела лежащего на спине мужчину. Она сразу узнала Джеймса. Шея его была сломана — точь-в-точь как у ее отца…

Испустив дикий вопль, Энни вскочила. Вокруг царил мрак, хоть глаз выколи. Она была одна-одинешенька посреди кромешной тьмы, и страх, охвативший ее, был настолько силен, что тело Энни начало сотрясаться от дрожи.

Сон как рукой сняло. Оглядевшись по сторонам, Энни с трудом различила, что находится в незнакомой комнатенке с узким оконцем. Она лежала на кровати, босая, но полностью одетая, если не считать того, что блузка ее была расстегнута.

Дрожащими руками Энни привела блузку в порядок. Ей было холодно, она сто лет не умывалась, а желудок сводило от голода. Энни решила, что должна срочно что-то предпринять, иначе страх и одиночество сведут ее с ума.

Прежде всего следовало определить, где она находится? И, что гораздо важнее, — куда девался Джеймс. Куда он привез ее на этот раз и почему бросил?

Под ногами Энни заскрипели грубые доски пола, а выключатель на голой стене она, как ни старалась, нащупать так и не смогла. В конце концов она, правда, наткнулась на какой-то шнурок, дернула за него, и — зажглась тусклая лампочка. Энни сразу решила, что комната, которую эта лампочка осветила, куда лучше смотрелась в темноте.

Расползающийся матрас, вытертое до дыр одеяло ему под стать. Серые грязные стены, ржавая батарея, пол под которой заляпан грязно-рыжими пятнами. В самой спальне стоял устойчивый затхлый запах прокисшей капусты и плесени. Запах убогости и нищеты.

«Удивительно, — подумала Энни, — как я, всю жизнь прожившая в роскоши, сумела распознать этот запах. Запах безнадежности и отчаяния».

А ведь до сих пор ей казалось, что более убогого места, нежели стоянка брошенных трейлеров, не сыскать на всей Земле. Однако здесь было куда страшнее. Господи, неужели Джеймс вырос в одном из таких мест? Неужели только здесь он ощущал себя в безопасности?