Непростая история - Константин Лапин (1961)

Инициатива установки памятной доски принадлежала комсомольцам. Кириллу хотелось, чтобы надпись была в стихах, но руководство треста запротестовало. Даже Лиля Бельская не могла пробить «стену консерватизма», как она выразилась. Однако стихи не пропали; автор прочитал их под аплодисменты присутствующих на новоселье у Петрухина. Расцеловав поэта, хозяин пообещал повесить стихотворение в рамке под стеклом.

Веселое это было новоселье, много народу собрало оно — и бесчисленную родню каменщика, и членов его бригады, и руководителей стройки! Гостям не хватало места за огромным столом, составленным из нескольких столиков, хозяин сокрушался:

— Эх, не догадался я малышевские подмости принесть, в самый раз были бы!

Громкими криками было встречено появление Драгина, не так давно ушедшего на пенсию. Старик частенько заглядывал на площадку, у многих рабочих становилось веселее на душе, когда они слышали знакомый сипловатый голос отставного прораба: «Что ж ты, Мансуров, еж тебя ешь, груз плохо закрепил?» Или язвительное замечание по адресу любезничавшей среди работы крановщицы: «Эх, Люба, Люба, нерентабельно ты ведешь себя на производстве!» И уж ни одной свадьбы, октябрин или новоселья своих строителей он не пропускал. Когда Борис Ковалев, с которым он столько раз ругался, уезжал с молодой женой Полиной на строительство Братской ГЭС, старик подарил экскаваторщику новенькую стальную рулетку в чехле.

На новоселье у Петрухина Драгин переплясал всех. Казалось, его худые, журавлиные ноги не знают устали. Лишь бывший предпостройкома Жильцов, снова ставший мастером бетонных работ, мог конкурировать с ним своей испытанной чечеткой. Престарелая мать хозяина, сидевшая во главе стола, выпив рюмочку, лишь разводила руками в такт музыке: ни петь, ни плясать она не могла. Петрухин шепотом рассказал гостям, что они с женой чуть ли не через день устраивают горячую ванну старухе — уж больно приятна она ее ревматическим ногам.

Кирилл завидовал бригадиру, так трогательно заботящемуся о старухе матери, завидовал Наденьке, содержащей престарелых родителей. А когда Драгин, подвыпив и расчувствовавшись, предложил почтить память своего лучшего друга Аркадия Ефимовича Пасько, скоропостижно скончавшегося вскоре после ухода на пенсию, Кирилл скрылся на кухне, . боясь расплакаться при всех. Все, все напоминало ему о собственной маме, не дожившей ни до новоселья, ни даже до пенсии!

— Ищете, куда окурочек бросить, товарищ техник? — осведомился рослый сын хозяина, развлекавший устроившихся здесь, за недостатком места в комнате, гостей. — Сюда бросайте, не застрянет, мы с папашей на совесть выкладывали! — И приподнял крышку мусоропровода.

И радостно и горько попасть в чужую дружную семью в радостный праздник новоселья!

Во дворе дома, который людская молва уже окрестила «петрухинским», состоялось открытие памятника Маяковскому. Это был, собственно, не памятник, всего-навсего самодельный бюст на постаменте, однако его открытие привлекло много народу. Лиля Бельская пригласила на торжество работников райкома комсомола и районную власть, прибыли корреспонденты газет, играл свой духовой оркестр.

Гриша Львов привел Катю; могла ли она не видеть его нового триумфа. Ведь это ее Гришка «открыл» автора скульптуры, паренька-строителя, лепившего из глины свистульки в форме животных, и заставил его всерьез заняться лепкой в изостудии. Это Гришины питомцы — каменщики, маляры, плотники, электрики — выложили после работы постамент из кирпича, провели к памятнику свет, сделали ограду и скамейки.

Предусмотрительный художник пригласил на открытие памятника Владимира Илларионовича, соратника Маяковского по работе в «Окнах РОСТА». Старый график приехал не один, он привез сестру поэта Людмилу Владимировну Маяковскую, с которой был давно дружен. Она еле удерживалась от слез, пожимая руки встречающей ее молодежи.