Непростая история - Константин Лапин (1961)

Снова в квартире повторялись таинственные звонки: женский голос спрашивал Кирилла, а когда он брал трубку, телефон молчал. Он был уверен, что это Лера, но не хотел прийти к ней на помощь.

Сам он так ни разу и не встретил Леру. Кроме сестры и Гриши, ее видел на улице Лешка Шумов, даже перемолвился с ней словечком. Что ж, у Кирилла нет времени бродить по улицам и искать встреч!

20

Когда-нибудь они должны были увидеться, и, наконец, это произошло.

Теплым весенним вечером Кирилл возвращался на мотоцикле из института. Лекции окончились раньше обычного, и он соображал, успеет ли взять билеты в кино на последний сеанс. У своего дома он резко затормозил и, задрав переднее колесо машины, вкатил ее на тротуар. Подперев ногой дверь парадного, Кирилл стал втаскивать мотоцикл в тамбур. Кто-то помог ему придержать дверь. Подняв глаза, он увидел Леру.

— Вы?.. Вы были у меня?

— Нет, я у тебя не была, Кирилл. Но я хотела тебя видеть. Ты проходи, Кирилл, я подержу дверь.

На похудевшем лице Лерины глаза казались больше, они блестели так, словно у нее был жар.

— Спасибо! — Он поставил мотоцикл на обычное место, под лестницей. — Что ж, поднимемся ко мне. Правда, я собирался сегодня в кино...

— Иди, я не задерживаю... Я только хотела увидеть тебя... Вот увидела и... и уходить можно. — Она попробовала улыбнуться, но ничего не вышло.

— Зачем же уходить сразу? Можно пройтись немножко. Я даже и не разглядел... — Он старался строить фразы без прямого обращения и запнулся на секунду.

— ...Тебя! — выручила Лера. — Кирилл, если можно, зови меня на «ты». Хотя бы эти несколько минут, пока мы вместе... И не смотри на меня так пристально, я ужасно выгляжу.

— Ты прекрасно выглядишь, — соврал он.

Лера удивленно глядела на него: такого Кирилла — спокойного, холодного, безразличного — она еще не знала.

Они вышли на улицу.

— Посидим в садике напротив, — предложила Лера.

Ему было совершенно все равно, куда идти и что делать. Он даже удивился, до чего все теперь безразлично.

Они сели на свободную скамейку. Хромой водопроводчик Сеня из дома номер восемь играл на мандолине, две подружки-домработницы с безучастными лицами старательно, словно выполняя заданную работу, трамбовали перед ним каблуками землю. Мальчишки, оседлав забор, встречали каждую проходившую в садик пару нехитрой песенкой: «Я вас люблю и у-важа-аю, за хвост беру и провожа-а-аю...» Заводила — дворничихин сын Вовка Борискин — пощадил Кирилла и его даму: с владельцем мотоцикла невыгодно ссориться.

Лера высматривала что-то в просвет между деревьями. Похоже, она ждет, чтобы он спросил, что она там высматривает. Кирилл молчал.

— Не видно, — сказала Лера огорченно. — Обычно я садилась вон на ту лавочку, — она показала на занятую скамейку, — и смотрела на твое окно, Кирилл. Ведь это твое окно, да? — Он ничего не ответил. — Жалела, что я не мальчишка, не могу залезть на макушку дерева, как лазил ты в детстве, и подсмотреть, чем ты там занят... А когда гас свет, я уходила.

Раскачивая ногой, Кирилл старался сбить носком башмака головку увядшего одуванчика, это ему не удавалось.

— И вообще я много глупостей делала. Например, звонила тебе, а когда ты брал трубку, молчала. Однажды ты меня выругал наугад, а мне показалось, что я поговорила с тобой, даже на сердце легче стало. — Холодные тонкие пальцы легли на его руку. — До самого последнего времени я не знала, Кирюша, что у тебя... что Антонина Ивановна...

Об этом он не хотел говорить. Осторожно, чтобы не обидеть ее, он высвободил свою руку.

— Ну, а как ты живешь, Лера?