В память о тебе - Дафна Калотай (2011)

— Как я понимаю, это простая формальность, — сказала Нина. — Может быть, дело ограничится лишь подписанием соответствующих бумаг.

— Возможно и так.

Полина почесала шею, и только сейчас Нина заметила, что та покрыта большими бледно-красными пятнами. И на груди Полины она увидела такого же цвета полосы, похожие на рубцы.

— У тебя сыпь?

Такое Нина видала и раньше. Люди так нервничали перед посещением театра отцом народов, что покрывались крапивницей.

— Я не знаю. Они то появляются, то исчезают. И так уже несколько дней. Я надеялась, что косметика их хорошо скрывает.

— Тебе надо срочно обратиться к дяде Феликсу.

— Я уже ходила к нему. Он думает, что это аллергия. Я просто съела что-то не то.

— Тогда, по крайней мере, не чешись.

— Я стараюсь, но у меня такая чувствительная кожа!

Дверь распахнулась, и на пороге появился помощник режиссера.

— Осталось пять минут, — уведомил он балерин.

— Ни пуха ни пера, — сказали они друг другу.

Нина направилась к выходу: она будет танцевать в первом действии, сразу же после пролога.

— Не расчесывай сыпь! — напоследок напомнила она.

Ожидая своего выхода за кулисами авансцены, Нина с любопытством поглядывала поверх голов музыкантов на украшенную кумачовыми полотнищами бронированную ложу генералиссимуса. Красная ткань скрывала вождя от глаз посторонних, чекисты окружали Сталина со всех сторон. Нина лишь краем глаза увидела генералиссимуса. Он сидел за столиком: широкие плечи, обрюзгшее лицо, густой ежик седых волос… Сейчас он увидит, как она танцует партию Китри.

У товарища Сталина есть свои любимые балерины. Например, Мария Семенова. А еще Ольга Лепешинская, делегат Верховного Совета РСФСР. Несмотря на ее довольно плотное телосложение и отклонения от эталона красоты, Сталин назвал Лепешинскую Стрекозой.

«Не думай об этом», — сказала себе Нина.

Она натерла подошвы пуантов канифолью и проверила, не выбиваются ли кончики завязок. Пролог закончился. Нину бросало то в жар, то в холод. Такое с ней изредка случалось перед выходом на сцену.

«Сосредоточься!» — приказала она себе.

Вдохнув полной грудью, она встала в позицию.

Но мысли ее постоянно возвращались к Гершу и Вере. Она вспомнила, как Аарон улыбался в загсе, стоя возле нее и Виктора. На нем был мешковатый костюм, от которого пахло сыростью…

«Сосредоточься! Ты — Китри, своевольная дочь Лоренцо. Никто тебе не указ. Ты страстная и неистовая в любви. Остальное неважно».

Как только Нина ступит на сцену, все тревоги рассеются. Так было всегда. Во время танца любые горести и несчастья не казались ей такими уж страшными. Даже во время войны, когда каждый день приносил известия о новых опустошениях, а голод грыз изнутри, ослабевшее Нинино тело находило силы для танца, силы, о существовании которых она и не догадывалась. Она испытывала восторг, эйфорию, сливаясь с музыкой, полностью отдаваясь движению, забывая обо всех бедах. Физическое наслаждение от танца, несмотря на постоянную боль в ногах, синяки и ссадины, затмевало собой любые трудности.

Костюмерши поправляли ее прическу и костюм. Бутафор выдал ей красивый черный веер. Для первого акта декораторы превратили сцену в шумную городскую площадь. Зал зааплодировал, как только Нина, обмахиваясь веером, появилась из-за кулис. Она широко улыбнулась. Сейчас самое время раскрыть перед зрителем образ Китри: она независима и склонна пофлиртовать, но при этом прекрасно осознает, чего ей нужно от жизни.