Все девочки взрослеют - Дженнифер Вайнер (2011)

— Имя, — прочитал Питер.

Я сидела, прислонившись к подлокотнику дивана. Питер с открытым ноутбуком расположился напротив, положив босые ступни мне на колени.

— Ладно тебе. — Я махнула рукой. — Ты сам все знаешь.

Он строго посмотрел на меня и застучал по клавиатуре.

— Даты рождения.

Снова стук клавиш.

— Адрес, домашний телефон, рабочий телефон, сотовый телефон... — Он остановился. — Занятия.

— Ну, ты — диетолог.

Он поморщился.

— Бариатр.

— Как угодно.

— А ты кто?

Дело было в среду вечером. Работала посудомоечная машина. Френчи сопела на подстилке в углу. Джой заперлась у себя в спальне. А мы с Питером заполняли десятистраничную анкету фирмы «Открытые сердца. Услуги суррогатных матерей». (Это он выбрал «Открытые сердца», я же питаю слабость к игре слов, поэтому нашла в Интернете «Р. О. Дим и Ко», также предлагающую услуги суррогатных матерей и доноров яйцеклеток.)

— Напиши просто «домохозяйка». Звучит неплохо.

Питер забарабанил пальцами по краю ноутбука.

— Их интересуют налоговые декларации за последние десять лет. «Домохозяйка» не объясняет, откуда у тебя берутся деньги.

Логично.

— Может, «домохозяйка на хорошем содержании»? Или «домохозяйка, которая выиграла в лотерею»?

— Кэндейс, столько слов сюда не влезет.

Питер покачал ступней. Удостоверившись, что Джой по-прежнему наверху, я потеребила пальцы его ног. Накануне вечером мы смотрели фильм. Дочь увидела, что я глажу ступни Питера, с отвращением на меня посмотрела и вышла из комнаты.

— Может, сделаешь сноску?

— Я тебе что, Дэвид Фостер Уоллес?[61] — возмутился муж.

— Как насчет «бывший писатель»? Или «писатель в отставке»?

— Писатель, — напечатал Питер и вызывающе на меня посмотрел, словно бросил вызов.

Когда первые экземпляры «Больших девочек» прибыли в мой почтовый ящик (ярко-розовые обложки нахально торчали из строгих коричневых конвертов), я поверила, что все изменится. Я годами была читателем, потом журналистом. Годами мечтала стать настоящим писателем. И привыкла считать, что в миг, когда моя книга выйдет в мир, жизнь станет кардинально и бесповоротно другой.

Вечером в понедельник перед официальным выходом книги Питер повел меня во французский ресторан. Я хлестала вино и делилась новостью со всеми, от гардеробщицы до официанта, принесшего сырную карту. После десерта, шатаясь, я отправилась в «Барнс энд Ноубл»[62]. Питер поддерживал меня за талию. Сытая и довольная, я покачивалась перед витриной и сообщала равнодушным прохожим: «Здесь продают мою книгу!» (К сожалению, я не сообразила, что магазин еще открыт. Охранник пригрозил, что вызовет копов, если я не перестану пачкать стекло.)

На следующее утро я страдала от легкого похмелья и здорово волновалась. Мы с Люси, тогда еще мою сестру звали именно так, отвезли в аэропорт огромный серый чемодан и мою крошечную дочку (а также автомобильное сиденье, сумку для подгузников, детскую еду и тому подобное). Так начался книжный тур. В Кливленде я при полном параде уселась перед здоровенной стопкой книг в твердой обложке. Через два часа мне удалось продать аж целую книгу. Затем мы перебрались в Чикаго, где на встречу пришла всего одна женщина. По-моему, она была бездомной и забрела в поисках тепла.

В Канзас-Сити встреча проходила в роскошном книжном бутике. Сначала на витрине висел плакат «Больших девочек», но потом его сняли по просьбе постоянного клиента. Ко мне подошла дрожащая женщина с белыми губами.

— Ваша мама пообещала, что убьет меня, если я не приду. Вы не могли бы ей позвонить и сообщить, что я была здесь? — взмолилась она.

На встречу в Майами неожиданно заявилась моя бабушка со всем своим бридж-клубом.

— Эту книгу написала моя внучка! — громко произнесла она.