Все девочки взрослеют - Дженнифер Вайнер (2011)

Я купила альбом с наклейками для Джой и обезжиренный фрапучино для сестры. Помощница отвезла нас в пятизвездочный отель на своем внедорожнике, таком высоком, что на заднем сиденье хранилась подножка для пожилых авторов. Факс книжного обозрения ждал меня на стойке портье. Я медленно пролистала его. Статья с обложки была посвящена небольшому сборнику рассказов «Будапештские ночи» Дэниела Ферстманна Фридлендера. За неделю до этого «Ньюйоркер» посвятил Фридлендеру хвалебный биографический очерк на десять страниц, особо подчеркнув его мальчишеское обаяние и чарующий русский акцент. Странно. Я знала Дэна в колледже. Тогда у него было двойное имя, а акцента не было вовсе.

На третьей странице культурный критик из тоненького либерального глянцевого издания назвал обозревателя журнала-конкурента придурком. На двадцать шестой под заголовком «Бестселлеры» превозносилась книга на немецком языке, которую можно было купить только в Германии. Хотелось позвонить Ларисе и спросить, чего же я не заметила. И тут я увидела список настоящих бестселлеров. Одиннадцатый номер. Аннотация гласила: «Одинокая девушка из Филадельфии проходит путь от беспорядочных сексуальных связей и семейной травмы до материнства». От неожиданности я прислонилась к стойке.

— Ух ты.

Сестра выхватила у меня листки и радостно завопила.

— Поздравляю, — улыбнулась помощница и торжественно пожала мне руку.

Питер прислал цветы. Издатель — шампанское (сестра его немедленно конфисковала). От Ларисы я получила шоколад и резиновую уточку для Джой. «Пипл» направил ко мне журналиста, фотографа и, слава богу, визажиста. Фотографу были даны указания снять, как мы с Джой прыгаем на очередной гостиничной кровати. Статья, разумеется, вышла под заголовком «Все хорошо, что хорошо кончается». Во время моей трехдневной остановки в Лос-Анджелесе звезда «Нью-Йорк-Сити мэгэзин», донельзя тощая женщина средних лет (ее кожа так туго обтягивала скулы, что проглядывали вены), не отходила от меня ни на шаг. Она начала интервью с того, что распахнула блокнот и выпалила:

— Вы написали книгу, чтобы люди вас любили?

— Нет, — отозвалась я, когда оправилась от удивления. — Нет, для этого я просто сплю с кем попало.

Издатель добавил в тур еще четыре города: Денвер, Альбукерке, Сан-Франциско и снова Лос-Анджелес. В Пасадене, где предстояла последняя встреча с читателями, у меня закончилось нижнее белье, я растеряла; всех куколок Джой и мечтала лишь вернуться домой, неделю-другую поспать и запланировать свадьбу.

— Угадайте, кто к вам пришел! — встретила меня заведующая книжным магазином.

Мы вышли из ее кабинета. Сестра увела Джой искать книжки об Элоизе.

— Даже не представляю.

Наверное, Макси. Может, выбралась на денек? В то время моя подруга-кинозвезда переснимала кое-какие сцены в Ванкувере (по ее словам, этот город легко превратить в настоящий Нью-Йорк). Я с надеждой осмотрела толпу. Двадцать человек. Неплохо.

— Привет, — весело сказала я, отгоняя усталость и натягивая улыбку «для публики». — Огромное спасибо, что пришли. Прочту небольшой отрывок из «Больших девочек».

Я подняла книгу, как советовала Лариса, чтобы все хорошенько разглядели обложку. Хотя ее и без того трудно было пропустить: огромные полуобнаженные груди, между ними — мороженое, и вишенка сползает прямо в декольте. Не слишком интеллектуально. На книге Дэниела Ферстманна Фридлендера красовался зернистый черно-белый снимок чехословацкого замка. «Ладно, — подумала я. — Может, в другой раз».

— А потом отвечу на вопросы...

Я умолкла, увидев мужчину в последнем ряду. Синий костюм. Курчавые темные волосы, посеребренные сединой. Мужчина блестел: золотые часы и обручальное кольцо, очки и зубы. Отец поднял руку, и мое сердце остановилось.

— Кэнни, — интимно произнес он, словно в книжном магазине никого, кроме нас, не было.

Я с трудом сглотнула и выдавила:

— Привет, папа.