Роман женщины - Александр Дюма-сын (1994)

Один барон не переставал раскаиваться; он принимал серьезно прогулки графини с его другом и боялся, чтобы Клотильда не увидела существующего между ним и Эмануилом различия. Де Бэ страшился более всего, как нам известно, расстаться с привычкою, которую усвоил годами, и потому-то двадцать раз он готов был спросить Эмануила о важности его отношений к графине и, если еще не было поздно, решился мешать ему идти далее.

Впрочем, решительность его была бы совершенно лишнею, ибо Эмануил угадал и любовь графини, и равнодушие графа, и испытующие и завистливые взгляды барона. Он предоставил каждому свое и только спокойно наслаждался так неожиданно пришедшим к нему счастьем.

В таком положении были дела, когда однажды, после обеда, все общество отправилось в сад, чтобы, по обыкновению, наслаждаться вечерней прогулкой. Барон предложил руку графине, граф взял Эмануила, подруги остались вдвоем.

Казалось, все имели что-то сказать друг другу, но, как бы не зная с чего начать, прогуливались несколько минут молча. Наконец каждая пара, случайно или преднамеренно, разошлась в разные стороны и заговорила. Нет надобности подслушивать барона и графиню, каждый легко поймет, что они говорили: барон выражал свой страх, свои сомнения, графиня старалась его успокоить.

— А ну, — сказал граф Эмануилу, — как идет ваше леченье?

— С большей и скорейшей пользой, чем я мог надеяться.

— Я вам это предсказывал.

— К несчастью, я боюсь, чтобы болезнь моя не возвратилась; мы скоро должны отсюда уехать.

— Разве вы отправляетесь не в Париж, не с нами?

— Но в Париже иные требования, иные условия. Там мне невозможно будет жить у вас безвыходно. То, что кажется здесь так естественно — там неприлично; а оставшись опять наедине с собою, я опять начну скучать по-прежнему…

— Однако есть средство избежать этого — женитесь.

Эмануил посмотрел на графа.

— Вы сказали, что это уже последнее средство, — проговорил он.

— Я не вижу другого, тем более, что теперь, если вы захотите выбрать себе супругу, — вы можете это сделать тотчас же.

— О ком вы хотите сказать?

— Послушайте, будем откровенны, разве вы бываете здесь не именно для кого-нибудь? — И, сказав это, граф пристально взглянул на Эмануила.

— Нет, граф, я бываю здесь для всех… но особенно для вас.

— Хорошо, хорошо, вы скрытны, но я все вижу.

— В таком случае, скажите мне, что вы заметили.

— Кто здесь мог развеселить вас? Кто мог заставить вас, человека серьезного, бегать за мотыльками и играть?..

— Мадемуазель Клементина…

— С кем чаще всего вы прогуливаетесь в саду?..

— С нею.

— Так что же! Женитесь на ней; хоть это будет и не блестящая партия, но вы сделаете доброе дело; Клементина вас любит или будет любить; она прекрасная девушка — и, по крайней мере, вы не будете одни.

Эмануил посмотрел на графа, желая прочесть в выражении его лица ту скрытую мысль, вследствие которой он подавал ему такой совет.

— Мне жениться! И вы не шутите? — спросил он.

— Отчего же нет? Клянусь честью, эта девушка стоит вас.

— Вы думаете? — повторял бессознательно Эмануил, уже отдавшись своей мысли и почти не слушая графа.

— Характер ее, — продолжал г-н д’Ерми, — совершенно противоположен вашему: вы человек ученый и мечтательный — она весела; вы поделитесь с нею задумчивостью, она даст вам взамен немного беспечности, вы будете счастливы, я убежден в этом. Впрочем, к чему вам говорить о том, что вы и сами знаете лучше меня. Судя по тому, как вы целуете ее руку, прощаясь с нею, и по вашей улыбке при встрече с нею, ясно, что ее влиянию мы обязаны вашей перемене, и по чувству благодарности или любви — вы бываете здесь только для нее.