Разбитый - Истон Эли

Прошло всего две недели со Дня благодарения. Две недели с тех пор, как я перестал пытаться запихнуть Брайана в раздел «дружбы» и позволил себе признать, как сильно хочу его. С тех пор, как он сказал, что тоже хочет меня. Теперь, когда между нами не было этого братского барьера — когда вы не должны соприкасаться слишком часто или слишком долго — Брайан стал лучшим осьминогом. Моим осьминогом.

Со времён стрельбы нас будто склеило суперклеем. Ещё в ту первую неделю, когда он вернулся в школу. Он ходил ближе ко мне, чем обычно, проводил в моём доме больше времени, чем когда-либо проводил Джозия или Мэдисон. В том плане, что если была возможность, или оправдание, чтобы мы были вместе, мы хватались за этот шанс обеими руками.

Но теперь, когда мы зашли за дружбу — далеко, далеко за дружбу — всё это соединение сделало очередной огромный скачок вперёд. Я не был уверен, был ли Брайан любителем нежностей, или необходимость в физическом успокоении была частью его выздоровления. Но я определённо не возражал. Прикосновения к нему успокаивали и что-то внутри меня. Будто воспоминание о том, как он лежал на полу в столовой, ужасно истекая кровью, сильно раненый, по-прежнему — и, может быть, навсегда — было зарыто у меня внутри, а прикосновения к нему, взгляд на него и видимость того, что он в порядке, ослабляли мой страх.

Иногда, когда мы с ним лежали днём в кровати и смотрели друг другу в глаза, казалось, будто нас осталось только двое на плоту жизни посреди океана. Только нашим океаном была скорбь — скорбь, боль, злость и безнадёжность. Чёртово бурное море. И может быть, поэтому мы так сильно цеплялись друг за друга.

— Открой рот, — сказал Брайан, целясь чипсиной мне в рот.

Я открыл. Он бросил. Прицелился хорошо, но чипсина не обладала достаточным весом. Она упала на кровать между нами.

— От бросков мячей до бросков чипсов, — поддразнил я, поднимая чипсину и съедая её.

Брайан рассмеялся, но я увидел проблеск грусти в его глазах. Я чуть не спросил у него: «Ты скучаешь по этому?» Но не стал. Я знал, что он скучает по футболу. Должен. И он уже сомневался, будет ли играть весной в бейсбол.

Я ненавидел мысль о том, что он полностью откажется от спорта, потому что слишком боится выступать перед толпой. Это было несправедливо.

Я лежал на боку в ногах кровати, всё ещё поедая свой банан.

— Раз у нас есть вся ночь, хочешь немного стрясти вес перед ужином? Займёмся твоей физиотерапией и постараемся нарастить мяса на мои тощие руки?

Он улыбнулся.

— Конечно.

Глава 22

Брайан

Декабрь

Когда наступил декабрь, создавалось ощущение: «Вот чёрт, уже декабрь». Семестр в Уолл заканчивался 19-го декабря, что означало, что у меня осталось две с половиной недели, чтобы вызубрить уроки и выполнить дополнительные задания, чтобы повысить оценки. К счастью, мои учителя очень помогали, даже те, от которых я такое ожидал меньше всего.

— Брайан Маршал.

Мистер Фишбиндер стоял у двери в свой кабинет, пока я шёл на урок истории Америки. Как многие учителя, между уроками он играл роль дежурного по школе, сохраняя в коридорах безопасность, ради демократии или чего-то ещё.

— Здравствуйте, мистер Фишбиндер.

— Прежде чем ты зайдёшь, я хочу поговорить.

— Эм. Конечно.

Я стоял в коридоре, зацепившись большими пальцами за лямки рюкзака. Несколько девушек протолкнулись мимо нас, улыбаясь мне. Фишбиндер заставил меня подождать, глядя на что-то в конце коридора, нахмурившись.

Что заставило посмотреть меня. Я увидел, как один из наших уборщиков, большой мускулистый парень средних лет, с короткой стрижкой и шрамами на лице, вытирает пол у питьевого фонтанчика. Шлёп, шлёп, шлёп. Его бицепс напрягался, пока он двигал шваброй. От пота у него блестел лоб.