Десять мужчин - Александра Грэй (2008)

Жизнь в «Соун-Хаус» была так скучна, присутствие Старосты так мучительно, а мой муж так равнодушен, что я радовалась каждой поездке в Париж. Поскольку количество французских клиентов росло, я бывала в их столице минимум дважды в месяц и планировала дни так, чтобы хватало времени на осмотр города. Я ходила по музеям, книжным лавкам, заглядывала в мое любимое «Café de Flore»: мне казалось, что Сэмюэл Бекетт все еще живет за углом и в любую минуту может присесть за соседний столик. На остров я всегда летела самым поздним рейсом и до «Соун-Хаус» добиралась в полночь, чтобы вопреки всем запретам, цокая каблучками и помахивая портфелем, пройтись по коридорам в отсеке для старших. Свет в спальнях давно был потушен, все в постелях, так что моя бесцеремонность ничем не грозила, пока однажды ночью, завернув за угол, я не налетела на Старосту.

— Ты что здесь делаешь? — шепотом завопила я.

— Услышал, как подъехала ваша машина…

По стенам коридора заплясал луч фонаря.

— Этто кто сдесь?

Хельга!

Староста толкнул меня к двери своей комнаты.

— Этто кто сдесь?

Пятно света приближалось.

Вылазка в коридоры старших была скверной штукой, но ничто в сравнении с тайным свиданием в темном углу. Староста безмолвно кивнул на дверь своей комнаты, повернул ручку, и мы как мыши юркнули внутрь. Хельга была совсем рядом; у меня едва сердце не остановилось, когда, посветив фонариком под дверь, она просвистела тяжеловесным шепотом:

— Сдесь кто-то есть?

Я до боли зажмурила глаза, а Староста, сорвав рубашку, нырнул в постель и протянул сонно:

— Что случилось?

Мечтая впечататься в стену, я перестала дышать и только молилась, когда Хельга медленно приоткрыла дверь. Она направила луч на совершенно невинное лицо парня, и тот сощурился, словно вырванный из глубокого сна.

— Исфини, что распутила. — Она спешно закрыла дверь.

А я сползла по стене на пол, ослабев от облегчения. Староста выбрался из постели, опустился на корточки рядом со мной, и мы беззвучно хихикали до изнеможения — пока до меня не дошло, что я нахожусь в одной комнате с полуобнаженным мужчиной.

— Пойду! — Я выпрямилась, но Староста меня удержал.

— Еще рано. Она может стоять в коридоре. — Его губы были у самого моего уха.

— Нет же, она наверняка ушла.

Разнос Хельги страшил меня меньше, чем воплощение в жизнь моих фантазий.

— Подождите. — Он взял мою руку. — Я хочу…

— Ну, что? — рявкнула я, в ужасе и от его самоуверенности, и от собственной тяги к нему.

Я не желала слышать, чего он хочет… не дай бог, не смогла бы устоять. Выпустив мое запястье, он медленно раскрыл ладонь и сплел свои пальцы с моими. Нежность этого жеста наполнила меня мучительным желанием. Не в силах видеть его лицо, его сочный рот, я опустила глаза, да только и это не помогло. У него оказались потрясающе красивые плечи и ключицы. Я зажмурилась, и в этот миг слабости он подвел меня к кровати.

— Я буду скучать по тебе, — сказал он.

После экзаменов, меньше чем через неделю, Староста покидал пансион. Я могла поставить под угрозу свой брак и карьеру своего мужа ради мальчика, которого, скорее всего, больше никогда не увижу. Я застыла, будто приклеилась к полу.

— Нет. Не могу. Прости. Я замужем.

Он долго молчал, такой красивый, высокий и такой близкий.

— Если я оставлю тебе свой телефон, — произнес он, скользнув пальцем по моему носу и задержавшись на губах, — обещаешь позвонить, когда доберетесь до кризиса семи лет?

Я приоткрыла рот ровно настолько, чтобы коснуться языком его пальца. Староста придвинулся, и еще чуть-чуть, и, наконец, прильнул ко мне долгим, мягким поцелуем. А потом я развернулась и выскочила из его комнаты, чтобы помчаться по коридорам в убежище супружеской спальни, где свет, без сомнения, уже был погашен.

* * *