Десять мужчин - Александра Грэй (2008)

— В выходные младшая дочь с зятем приедут меня проведать, — радостно сказала старушка, наполняя мою чашку кофе. Выразить восторг по поводу предстоящей встречи с родственниками я не успела. — А зять — большой ценитель красоты, — продолжила тетушка. — Даже слишком большой ценитель. Поэтому я буду тебе признательна, если ты уедешь сегодня.

Она окунула краешек мягкой сладкой булочки в кофе, подождала ровно столько, чтобы тесто слегка — не чрезмерно — пропиталось жидкостью, и изящно откусила.

Приняв меня в своем доме, тетушка проявила великодушие, однако я внезапно превратилась в чужака, угрожавшего разрушить ее мир. Мне оставалось лишь уехать. Что я и сделала сразу после обеда, пустившись в долгий путь, чтобы успеть к ночному парому на Англию. По дороге я столько раз засыпала за рулем, что вынуждена была съехать на обочину и отдохнуть. Время близилось к полуночи, когда я добралась до порта и вырулила прямиком в паромный трюм, раззявленный, словно китовая пасть. Команда подгоняла меня криками и жестами, затем подняли трап, и паром отчалил. Впервые в жизни я была свободна. Мне бы ликовать, однако свобода означала, что я стала бездомной, безработной и безмужней. Я не испытывала ничего, кроме страха.

4. Лорд и Любовник

Перед лицом Господа (и кое-кого из смертных) я поклялась оставаться в браке до последнего вздоха; тем удивительнее было оформлять развод — и ощущать себя очень даже живой. Я поставила знак равенства между свободой и счастьем, но каждый день моей независимости увеличивал пропасть моего одиночества. Оказалось, что свобода имела смысл исключительно в сочетании с моей любовью к Юристу. Уверенная, что пылаю любовью, я подыскивала в Лондоне гнездышко для наших свиданий. В Найтсбридже нашлась милая квартирка, и Юрист прислал чек, чтобы внести задаток и месячную ренту. Поскольку предыдущие жильцы собирались съехать лишь через пару дней, моя сестричка, только что получившая свидетельство о разводе со Змееловом, пристроила меня к своей лучшей подруге Анне.

Известный тренер по верховой езде, Анна снимала домик в огромном поместье, где и приняла меня с распростертыми объятиями. Мое семейное положение ее ни в малейшей степени не волновало. День стоял сентябрьский, жаркий, и залитые солнцем поля вокруг ее коттеджа казались декорациями к художественному фильму: вековые деревья, шелк высокой травы, пляшущая над рекой в предвечерних лучах мошкара. Анна устроила вечеринку для своих подопечных, наездников мирового класса, которых она тем летом готовила к олимпиаде, и границу ее владений отмечали «рейндж-роверы» и открытые авто. Мне и в голову не пришло присоединиться к их празднику жизни; я издали смотрела, как они готовились к гонкам на дряхлых весельных лодках.

Спортивного вида, хотя и заметно зрелых лет мужчина в плоской твидовой кепке уже забрался в лодку и держал весло на манер гондольера. Женщины-наездницы тоже попрыгали в лодки и схватились за весла, демонстрируя боевой дух. На полпути к противоположному берегу лидировал хохочущий гондольер. Собственно, хохотали уже все участники любительской регаты, но своего пика хохот достиг в тот момент, когда лидер начал тонуть. Его лодка медленно наполнялась водой, а что-либо сделать он был бессилен.

Моя сестричка, одиноко сидевшая на стоге сена, как и я, не принимала участия в общем веселье. Неделю назад она оставила место няни в каком-то титулованном семействе и сейчас выглядела такой грустной, что я уж было кинулась к ней — утешить, да только меня опередили. При виде изысканного молодого человека в потрепанном кашемировом свитере моя сестра ожила, засветилась и засмеялась, откинув голову, а незнакомец осторожно убрал ей за ухо прядь золотистых волос. Сцена слишком напоминала любовную, чтобы вторгаться, и я вернула внимание цирку на воде.

— Вы кто? — раздался голос у меня за спиной.

Голос принадлежал гондольеру в промокших до бедер брюках. Я назвалась и повторила тот же вопрос.