Замуж за принца - Элизабет Блэквелл

От этих воспоминаний у меня мучительно сжималось сердце, но Розу эти истории, похоже, подбадривали, потому что она часто просила, чтобы я снова и снова описывала одно и то же событие. Иногда, когда мы лежали рядом в темноте, время как будто исчезало, и мне чудилось, я снова нахожусь в спальне служанок рядом с Петрой, и мы шепчемся, делясь секретами. Какой взрослой и уверенной в себе казалась мне тогда Петра, и как я пыталась подражать ей, надеясь когда-нибудь стать такой, как она! Время стерло разделявшие нас разногласия. Мне доставляло удовольствие думать о ней как о верной подруге, и я горевала о ее исчезновении из моей жизни. У Розы никогда не было таких подруг, и ее не беспокоило их отсутствие, но я понимала, что дружба могла бы обогатить ее существование.

Шли дни, и каждый из них был точной копией предыдущего. Когда комнату наполнял дневной свет, мы бодрились как могли. Мы занимались своими делами, как будто не было ничего странного в жизни двух женщин, полностью отделенных от внешнего мира, и играли роль двух милых дам. Но когда приближалась ночь, мы мрачнели вместе с темнеющими небесами. И когда скудный свет луны позволял нам видеть лишь смутные очертания лиц друг друга, мы распахивали свои души. Роза начала требовать, чтобы я заполняла пропуски в своих повествованиях.

— Ты ничего не рассказываешь о моих крестинах, — произнесла она однажды вечером.

— А что ты хочешь знать? — настороженно поинтересовалась я.

— Я хочу знать о Миллисент. И о проклятии.

В ее голосе слышалась горечь. Даже если каким-то чудом королю и королеве удалось бы выйти из ада болезни невредимыми, ничто не могло стереть воспоминания об этих днях из души их дочери. Игривость, присущая ее женственному телу, исчезла без следа, сменившись осознанием непредсказуемости и жестокости судьбы. Ни красота, ни высокое положение, ни богатство не спасали от горя и потерь.

После всего, что случилось, я решила, что правда уже не сможет повредить принцессе. Эта история и в самом деле далась мне легко, потому что я с пугающей ясностью помнила все до мельчайших подробностей, начиная с появления Миллисент в Большом Зале до заверений Флоры о том, что она защитит ребенка. О чем я так и не решилась ей рассказать, так это о пещере под церковью Святой Агреллы и о том, как Миллисент околдовала королеву Ленор.

Я твердо решила, что эта история должна остаться погребенной так же глубоко, как и породившая ее обитель зла.

— И она сумела отомстить, — прошептала Роза. — Она принесла в мой дом смерть.

Я поспешила отвлечь ее от таких мыслей.

— Миллисент была коварной женщиной, но не колдуньей. Чума распространяется сама и поражает всех подряд. Ей нет дела до различий между добродетелью и пороком.

— Ты так думаешь?

— Конечно, — уверенно подтвердила я.

Но я не могла знать, кого поразила болезнь, притаившаяся за нашей дверью, потому что прошло уже две недели после ужасной сцены разлуки между матерью и дочерью. Мы не принимали гостей, и ничьи шаги не раздавались в коридоре. Я ожидала, что королева Ленор попытается каким-то образом подать о себе весть, сунув под дверь конверт с письмом для Розы или прошептав ей слова материнской любви. Приказал ли ей король держаться подальше от дочери, или к комнате принцессы ее не подпускала болезнь, этого я знать не могла. Грусть Розы захлестнула и меня, и в этот вечер историй больше не было. Только молчаливые воспоминания.