Стоял солнечный весенний день. Некогда королева Ленор не упустила бы возможности погулять, полюбоваться молодыми растениями или нарвать цветов для своих комнат. Тем не менее за три месяца, миновавшие после рождения Розы, она не сделала и шага за пределы замка. Я замерла у окна гостиной, глядя на деревья и буйное цветение кустарников. Знакомая фигура неторопливо шла по извилистой дорожке, по которой так хотелось прогуляться и мне.

Флора подняла голову, и я помахала ей рукой в знак приветствия. В ответ она показала мне ярко-желтый бутон — первый весенний цветок.

Я восторженно замахала обеими руками, приглашая ее подняться к нам, и вскоре она вошла в покои королевы, сжимая в пальцах цветы.

— Миледи, идите скорее сюда, — восторженно затараторила я. — Уже расцвели нарциссы!

Королева Ленор мельком равнодушно взглянула в сторону Флоры с цветами в руках. Все, что ее когда-то радовало — цветы, музыка, поэзия, — было позабыто, сменившись страхом за Розу. Флора тяжело вздохнула, и в этом тягостном звуке слышалось все наше отчаяние.

— Моя дорогая, так не может продолжаться, — ласково произнесла она.

Королева Ленор кончиком пальца провела по губкам Розы. Ротик малышки дрогнул в ответ и изогнулся в жизнерадостной беззубой улыбке, ее первой улыбке. Королева Ленор ахнула и подняла глаза на меня.

— Элиза, ты это видела? Ты видела, как наша Красавица улыбнулась?

— Конечно, миледи, — радостно кивнула я.

Наверное, улыбка Розы оказалась очень заразительной, потому что вскоре королева Ленор весело смеялась и ворковала с дочерью. Я была до глубины души тронута, глядя на королеву, которая как любая другая мать восторгалась своим ребенком вместо того, чтобы опасаться за каждый его вздох. Она поднялась и гордо продемонстрировала новое умение малышки своим фрейлинам, затем сквозь бугристое стекло всмотрелась в сад под окном.

— Как летит время, — прошептала она. — Наверное, прогулка в саду нам не повредит.

Я бросилась за ее шалью, пока она не передумала. Остальные дамы, видимо, почувствовали то же, что и я, потому что они повскакивали со стульев и столпились у двери. Вскоре наша компания веселой гурьбой вывалилась из дверей замка. Придворные дамы и их служанки с таким наслаждением предвкушали прогулку в саду, как будто их ожидал пышный бал.

Флора тут же отбилась от нашей группы, и я последовала за ней, потому что меня очень интересовали укромные клумбы, за которыми она так тщательно ухаживала. Все свое детство я наблюдала за мамой, которая выращивала у себя на огороде некоторые из этих растений. Флора с довольным видом улыбнулась, когда я сумела опознать некоторые побеги. Среди этих грядок она была у себя дома, и постепенно робость, окутывавшая ее подобно плащу, рассеялась.

— У всех этих растений есть целебные свойства? — спросила я.

— Да, — ответила она, и кипа ее волос закачалась в такт движениям головы. Теперь, когда она дала волю своему голосу, он полился свободно и даже торопливо. — Большинство необходимо использовать в сочетаниях с другими настойками. Некоторые составляющие не так легко раздобыть.

— Это чудесный дар, — заметила я. — Я имею в виду способность исцелять.

— Ага, ты считаешь, что это дар?

На долю секунды я растерялась, потому что она напомнила мне свою сестру Миллисент, точно так же приподнимавшую брови, сверля меня взглядом, который, казалось, проникал в мои самые потаенные мысли. Это очень неприятное ощущение — понимать, что ты совершенно беззащитен переддругим человеком. Но внимание Миллисент всегда было сопряжено с подспудным ощущением опасности. Флора мне подобных опасений не внушала. Она меня изучает, — подумала я. — Зачем?

— В моих снадобьях нет магии, — произнесла она. — Всему, что я знаю, меня научила мама. Она передала мне знания, полученные от своей мамы и бабушки. Точно так же я обязана передать их кому-то еще. Если они погибнут со мной, это будет невосполнимая потеря.