Замуж за принца - Элизабет Блэквелл

Она снова устремила на меня взгляд серо-зеленых глаз. Я поняла, что скрывается за ее словами, но не могла поверить в то, что она готова доверить мне такие тайны.

— Ты еще такая юная, но твоя преданность королеве и ее ребенку очевидна. Посмотрим. Посмотрим.

Прежде чем я успела ответить, нас прервал главный садовник, который показывал королеве место для новой живой изгороди. Она была всецело поглощена разговором, забыв о привычном беспокойстве из-за Розы, а ее фрейлины наслаждались солнцем и легким ветерком. Когда я обернулась к Флоре, она по своему обыкновению уже куда-то испарилась. Мысль о том, что я, возможно, стану ее ученицей, меня одновременно интриговала и пугала. Способность исцелять болезни казалась мне волшебной, но я также понимала, сколь велика ответственность целителя. Возможно, если я приму ее на себя, это станет достойным покаянием за то, что некогда я беспрекословно выполняла все, что велела мне Миллисент?

Возможно, королева и перестала испуганно цепляться за Розу, но никогда не забывала об опасности, нависшей над ребенком. Роза спала рядом с матерью, пока ей не исполнилось два года, после чего ее кроватку поставили в комнате, некогда служившей королеве мастерской. Я возилась и играла с ней так же часто, как это делали две ее няньки. Слушая ее первые слова или возгласы восторга, глядя, как она ковыляет на нетвердых ножках, я вспоминала своих умерших братьев. Я много раз проходила с малышами через все эти стадии развития, хотя в доме моей семьи на детей начинали обращать внимание, только когда они уже могли работать. Я изо всех сил старалась не думать о своей жизни до замка, потому что, вспоминая о своих потерях, я могла полностью утратить самообладание. Но все равно, глядя на Розу, я видела личики братьев. Вспоминая по ночам, как я иногда отталкивала малышей или ворчала на них, недовольная необходимостью делиться с ними своей едой, я плакала от раскаяния. За один день Роза получала больше внимания, чем моим братьям досталось за всю их жизнь.

Я пыталась искупить вину заботой о своем единственном оставшемся в живых брате, Нэрне, который по-прежнему жил на ферме с отцом. Когда бы я ни услышала об экипаже, которому предстояло проехать через мою деревню, я спешила собрать узелок с едой, внутрь которого прятала пару монет, и просила отвезти его на нашу ферму. Я просила передавать посылку Нэрну, а не отцу, но понятия не имела, получает ли он эти подарки. Я никогда ничего не получала от Нэрна, хотя убеждала себя, что это объясняется тем, что он не умеет ни писать, ни читать. Мне хотелось верить в то, что он припрятывает деньги, готовясь к дню, когда он сможет совершить побег так же, как это сделала я.

Проклятие Миллисент оставило на душе королевы Ленор незаживающую рану. Она уже никогда не смеялась от души и не сидела, разрумянившись от удовольствия, за прялкой, как она делала еще накануне рождения Розы. Особенно мучительными были для нее ночи. Она проводила темное время суток рядом со спящей дочерью, прислушиваясь к ее дыханию. Мне кажется, бедная девочка не знала, что такое спать всю ночь напролет, потому что королева будила ее, как только ей начинало казаться, что она дышит слишком поверхностно или прерывисто, и пугалась того, что темное искусство Миллисент взяло верх над всеми предосторожностями ее мужа. Но Роза росла веселой и здоровой девочкой, и постепенно мягкая улыбка вернулась на лицо королевы, а грусть в ее глазах стала не такой пронзительной, хотя так и не покинула ее взгляд. Прялки вернулись в мастерские швей, хотя в королевских апартаментах они так и не появились, а благородных гостей, проезжавших через королевство, снова начали развлекать пирами в Большом Зале. Все же увлекательные зрелища оставались редкостью, и поэтому, когда король и королева объявили о том, что они намерены возродить традицию, уходящую корнями в эпоху правления деда нынешнего короля, и в день летнего солнцестояния провести рыцарский турнир, ликованию придворных не было границ.