Ожерелье королевы - Александр Дюма (2014)

Как мы уже отмечали, подобного рода объяснения быстро ведут к развязке, однако, чтобы эта развязка не была лишена известного драматизма, к ней следует все же приготовиться.

На пощечину Босира Олива ответила весьма тяжелым и опасным метательным снарядом – фаянсовым кувшином, который Босир отразил замечательным мулине тростью; при этом было разбито несколько чашек, снесена свеча и задето плечо молодой женщины.

Придя в ярость, та бросилась на Босира и вцепилась ему в глотку. Несчастный был вынужден защищаться от взбешенной любовницы всеми доступными ему средствами.

Он порвал на ней платье. Оскорбленная Олива, горюя об утрате, выпустила из рук горло обидчика и швырнула того на середину комнаты. Он с пеной у рта вскочил на ноги.

Однако, поскольку доблесть врага измеряется тем, насколько хорошо он умеет защищаться, и обороняющийся враг вызывает уважение даже у победителя, Босир, питавший к Оливе глубокое почтение, решил продолжать переговоры с того места, где они были прерваны.

– Вы – злюка, вы меня разорили, – заявил он.

– Это вы меня разорили, – ответствовала Олива.

– Я ее разорил! Да у вас же ничего нет!

– Скажите лучше, уже ничего нет! Вы ведь продали, проели, пропили и проиграли все, что у меня было.

– Так вы еще попрекаете меня бедностью?

– А почему ж вы бедны? Это – порок.

– Сейчас вот я одним ударом избавлю вас от всех ваших пороков.

– Хотите опять драться?

И Олива взмахнула тяжеленными каминными щипцами, вид которых несколько охладил Босира.

– Еще не хватало, чтобы вы заводили себе любовников, – заметил он.

– А как назвать всех этих паршивок, что вьются вокруг вас в притонах, где вы проводите дни и ночи?

– Я играю, чтобы заработать на жизнь.

– У вас это здорово получается – мы умираем с голоду! До чего же вы изворотливы!

– Да и вы хороши: рыдаете, когда вам порвут платье, потому что не в состоянии купить себе новое. Тоже мне, проныра!

– Да уж половчее вас! – в бешенстве вскричала Олива. – И вот вам доказательство!

С этими словами она выхватила из кармана горсть золотых и швырнула их на пол.

Луидоры со звоном рассыпались по всей комнате: одни закатывались под диван и стулья, другие звякали где-то у самой двери, а третьи, упав плашмя, сверкали, словно огненные блестки. Когда Босир услышал, как сей металлический дождь стучит по мебели и по полу, он почувствовал нечто вроде головокружения, точнее, угрызений совести.

– Луидоры! Двойные луидоры! – изумленно воскликнул он.

Олива уже держала в руке еще одну горсть монет. Не долго думая, она швырнула их в лицо и растопыренные руки Босира. Тот был ослеплен.

– Так-так, – бормотал он, – она, оказывается, богата.

– Вот что приносит мне моя ловкость, – цинично ответила Олива и пнула ногой устилавшие пол золотые, которые Босир, встав на колени, уже принялся собирать.

– Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, – считал он, задыхаясь от радости.

– Негодяй! – проворчала Олива.

– Девятнадцать… Двадцать один, двадцать два.

– Подлец.

– Двадцать три, двадцать четыре… Двадцать шесть.

– Дрянь!

Босир покраснел – то ли услышал слова Оливы, то ли просто так – и встал.

– Стало быть, – с невероятно комичной серьезностью проговорил он, – вы экономите, лишая меня самого необходимого?

Смущенная Олива не нашлась, что ответить.

– Стало быть, – продолжал мошенник, – вы позволяете мне ходить в выцветших чулках, порыжелой шляпе и одежде с обтрепанной подкладкой, а сами храните в шкатулке деньги? Откуда они? От продажи того немногого, что я нажил, связав свою печальную судьбу с вашей.

– Вот плут! – тихонько прошептала Олива.

Она бросила на него полный презрения взгляд, но Босир не смутился.

– Я вам прощаю, – заявил он, – но не скупость, а бережливость.

– Вы ведь только что хотели меня убить?

– Я был прав тогда, прав и сейчас.