Ожерелье королевы - Александр Дюма (2014)

– Да пусть она будет кем угодно, кузина, я не желаю, чтобы она появлялась тут. Я предпочту пожертвовать безмерной радостью, которую мне доставило бы окончательное оправдание королевы, да, да, предпочту пожертвовать ею, лишь бы не видеть эту особу.

– И однако, вам придется увидеть ее! – воскликнула побледневшая от гнева королева, распахнув дверь кабинета и появившись на пороге. Лицо ее от благородного негодования казалось еще прекрасней, она метнула разъяренный взгляд на графа Прованского; прижатый створкой двери, он неловко кланялся Марии Антуанетте.

– Да, государь, – продолжала она, – здесь не обойтись словами: «Я желаю или не желаю видеть эту особу». Эта особа – свидетельница, у которой ум моих обвинителей, – королева взглянула на графа Прованского, – прямота моих судей, – и она бросила взгляд на короля и г-на де Крона, – а также ее собственная совесть, какой бы извращенной она ни была, исторгнут правдивое свидетельство. Я, обвиняемая, прошу, чтобы эту женщину выслушали, и она будет выслушана.

– Сударыня, – поспешно сказал король, – вы же понимаете, что нет смысла посылать на розыски госпожи де Ламотт, чтобы оказать ей честь свидетельствовать за или против вас. Я отнюдь не собираюсь ставить вашу репутацию в зависимость от правдивости этой дамы.

– Государь, разыскивать госпожу де Ламотт нет нужды, она здесь.

– Здесь! – воскликнул король, отшатнувшись, словно он наступил на змею. – Она здесь?

– Государь, как вам известно, недавно я навещала несчастную женщину, носительницу славного имени. Вы помните, это было в тот день, о котором наговорено столько всякого…

И королева, полуобернув голову, пристально взглянула на графа Прованского, который с удовольствием провалился бы в этот миг сквозь землю, хотя на его круглом сияющем лице было написано полнейшее согласие с тем, что говорит невестка.

– И что же? – спросил Людовик XVI.

– Так вот, государь, в тот день я забыла у госпожи де Ламотт шкатулку с портретом. Сегодня она мне ее принесла и потому находится здесь.

– Нет, нет… Вы меня и так убедили, – промолвил король. – Обойдемся без нее.

– Но я не удовлетворена, – бросила королева. – Я пойду приведу ее. Кстати, почему у вас такое отвращение к ней? Что она сделала? И кто она такая? Господин де Крон, вы ведь все знаете, скажите…

– У меня нет никаких неблагоприятных сведений об этой даме, – ответил начальник полиции.

– Это действительно так?

– Разумеется. Она бедна, только и всего. Может быть, немножко честолюбива.

– Честолюбие – это от голоса крови. Но если у вас против нее нет ничего, кроме этого, я думаю, король может принять ее и выслушать свидетельство.

– Не знаю, не знаю, – проговорил Людовик XVI, – но у меня необъяснимое предчувствие, что эта женщина принесет в мою жизнь беду, какую-то неприятность, вот и все.

– Государь, что за суеверия! Подите позовите ее, – обратилась королева к принцессе де Ламбаль.

Спустя пять минут Жанна, внешне смущенная, скромная, но изысканная как в манерах, так и в одежде, вступила в королевский кабинет.

Людовик XVI, неумолимый в своей неприязни, повернулся спиной к двери. Он сидел, опершись локтями на стол, спрятав лицо в ладони, и казалось, был здесь чужим.

Граф Прованский впился в вошедшую столь мрачным инквизиторским взглядом, что Жанна, будь ее скромность подлинной, была бы парализована и из нее не удалось бы вырвать ни слова.

Но чтобы смутить мысли Жанны, нужно было кое-что посильнее.

Ни король, ни император со своими скипетрами, ни папа с тиарой, ни силы неба, ни силы ада не сумели бы пробудить в этой стальной натуре ни страха, ни благоговения.

– Сударыня, – обратилась к ней королева, проведя ее и поставив позади короля, – прошу вас, благоволите рассказать, что вы сделали в день моего посещения господина Месмера, причем рассказывайте все совершенно точно.

Жанна молчала.