Ожерелье королевы - Александр Дюма (2014)

– Брат, велите, чтобы мне разыскали господина де Калонна, – обратилась она наконец к графу д'Артуа. – Все это чья-то злая проделка.

В этот миг королеве принесли записку от министра.

Вашему величеству, вероятно, уже известно, что король отказал в кредите. Это непостижимо, государыня, и я ушел с совета больной и сраженный горем.

– Прочтите, – проговорила королева, передавая записку графу д'Артуа.

– А ведь есть люди, утверждающие, будто мы транжирим казну, сестра! – воскликнул принц. – Подумать только, что так поступил…

– Мой супруг… – пробормотала королева. – Прощайте, брат.

– Примите мое искреннее сочувствие, дорогая сестра; а я-то и сам хотел завтра попросить, но теперь я предупрежден.

– Пускай ко мне позовут госпожу де Ламотт, – после долгого размышления сказала королева г-же де Мизери, – где бы она ни была, да поскорее.

3. Мария Антуанетта – королева, Жанна де Ламотт – женщина

Гонец, которого отправили в Париж за госпожой де Ламотт, нашел графиню, или, вернее, не нашел ее у кардинала де Рогана.

Жанна приехала к его высокопреосвященству с визитом; она отобедала у него, а затем осталась поужинать; они беседовали о злополучном возврате долга, как вдруг явился курьер с вопросом, не гостит ли у г-на де Рогана графиня.

Швейцар, человек опытный, отвечал, что его высокопреосвященства нет дома и г-жи де Ламотт в особняке тоже нет, но ничего не может быть проще, чем передать ей то, что велела королева: вечером, по всей видимости, графиня посетит кардинала.

– Пускай она как можно скорее прибудет в Версаль, – сказал посланец и отправился далее, чтобы оставить то же распоряжение во всех домах, по которым могла кочевать графиня.

Но как только курьер уехал, швейцар тут же выполнил его поручение: он послал жену уведомить г-жу де Ламотт, которая сидела у г-на де Рогана; оба компаньона неторопливо философствовали о быстротечности крупных денежных сумм.

Получив предупреждение, графиня поняла, что нужно срочно пускаться в путь. Она попросила у кардинала двух добрых лошадей; он сам усадил ее в берлину без герба, и, покуда он по-разному перетолковывал известие, графиня мчалась так резво, что через час оказалась у дворца. Ее ждали и немедля провели к Марии Антуанетте. Королева уже удалилась в опочивальню. Вечерний туалет был завершен, и в покоях не оставалось ни одной дамы, за исключением г-жи де Мизери, сидевшей над книгой в маленьком будуаре.

Мария Антуанетта вышивала или делала вид, будто вышивает, беспокойно прислушиваясь к каждому звуку, долетавшему извне, и тут в опочивальню вбежала Жанна.

– А, вы здесь! – воскликнула королева. – Тем лучше. Графиня, у меня есть новость.

– Добрая новость, ваше величество?

– Судите сами. Король отказал в пятистах тысячах ливров.

– Отказал господину де Калонну?

– Вообще отказал. Король больше не хочет давать мне денег. Воистину, такая неприятность могла приключиться только со мной!

– О Господи! – прошептала графиня.

– Не правда ли, графиня, в это трудно поверить? Отказал, перечеркнул уже готовую смету! Словом, не будем больше говорить об этом злополучном деле. Вам надлежит поскорее вернуться в Париж.

– Да, ваше величество.

– И сказать кардиналу, поскольку он с такой готовностью стремился мне угодить, что я согласна взять у него в долг пятьсот тысяч ливров сроком до следующего триместра. С моей стороны это эгоистично, графиня, но что поделаешь… Придется злоупотребить его преданностью.

– Мы пропали, ваше величество, – прошептала Жанна. – У его высокопреосвященства больше нет этих денег.

Королева как ужаленная заметалась по комнате.

– Нет денег? – пролепетала она.

– Ваше величество, кардиналу де Рогану предъявили расписку в старом долге, о котором он и думать забыл. Ему пришлось уплатить: это был долг чести.

– Пятьсот тысяч ливров?

– Да, ваше величество.