Ожерелье королевы - Александр Дюма (2014)

– Легринье, ты не прав: будь Босир с нами полюбезней, он показал бы нам свою даму, и мы все равно бы ее арестовали.

Босир стиснул руками пылающую голову; он не думал даже, что его слуга и служанка, стоящие внизу, слышат каждое слово из этой странной сцены, разыгравшейся на лестнице.

И тут его осенила мысль; эта мысль ему понравилась; он немедленно воспрянул духом.

– Вы прибыли меня арестовать? – спросил он у полицейских.

– Да нет, все вышло случайно, – простодушно отвечали они.

– Как бы то ни было, вы могли меня арестовать, но за шестьдесят луидоров согласились отступиться.

– Нет же, мы собирались потребовать с вас еще шестьдесят луидоров.

– И мы своему слову хозяева, – подхватил другой. – За сто двадцать ливров мы оставим вас на свободе.

– А как же с этой дамой? – с замиранием сердца спросил Босир.

– Ну, эта дама – совсем другое дело, – возразил Умник.

– Не правда ли, она стоит не меньше двухсот луидоров? – поспешно спросил Босир.

Полицейские вновь разразились леденящим кровь смехом, и на сей раз, увы, Босир прекрасно понял, что он значит.

– Триста… – предложил он. – Четыреста… Тысячу луидоров! Но только оставьте се на свободе.

Глаза Босира засверкали.

– Вы молчите, – продолжал он. – Вы знаете, что я при деньгах, и хотите заставить меня раскошелиться: что ж, это вполне справедливо. Я дам вам две тысячи луидоров, сорок восемь тысяч ливров на двоих, только отпустите ее.

– Значит, ты ее очень любишь? – спросил Умник. Тут Босир рассмеялся в свой черед, и горький его смех звучал так угрожающе, в нем слышалась такая безнадежная любовь, обуревавшая это бесчестное сердце, что стражи закона испугались и решили принять меры предосторожности, чтобы предупредить взрыв отчаяния, который сулил им блуждающий взгляд Босира.

Шпики выхватили пистолеты и, приставив дула к его груди, сказали:

– Мы не уступим тебе эту женщину даже за сто тысяч экю. Господин де Роган заплатит нам за нее пятьсот тысяч, а королева миллион.

Босир возвел глаза к небу с мольбой, которая смягчила бы любого дикого зверя, за исключением полицейской ищейки.

– Пойдемте, – сказал Умник. – У вас, кажется, есть какая-то повозка, хоть двуколка; велите запрячь ее для вашей дамы: она заслужила, чтобы вы о ней позаботились.

– Мы люди незлые, – подхватил другой, – мы своей властью не злоупотребляем. Вас мы тоже прихватим для виду, но по дороге отвернемся, вы спрыгнете, а мы спохватимся, когда вы уже будете далеко. По рукам?

Босир на это отвечал так:

– Куда она, туда и я. В этой жизни я с ней не расстанусь.

– И в той, грядущей, тоже! – добавила дрожащая от ужаса Олива.

– Что ж, тем лучше! – перебил Умник. – Чем больше арестантов мы привезем господину де Крону, тем забавнее выйдет.

Четверть часа спустя от дома отъехала двуколка Босира, в которой сидели пойманные любовники и их стражи.

32. Библиотека королевы

Нетрудно себе представить, какое впечатление произвел этот арест на г-на де Крона.

Возможно, агенты и не получили миллион, на который надеялись, но можно не сомневаться, что они остались довольны вознаграждением.

Что до начальника полиции, то, потирая руки в знак радости, он собрался и покатил в Версаль; за его каретой следовала другая, наглухо закрытая и запертая снаружи на замок.

Было это на другой день после того, как Умник и его друг предали Николь в руки г-на де Крона.

Обе кареты въехали в Трианон: из одной выскочил начальник полиции, а вторую он поручил охранять своему главному помощнику.

Он был допущен к королеве, которой заранее послал в Трианон просьбу об аудиенции.