Творящие любовь - Джудит Гулд (1998)

Ее мысли снова перенеслись назад в прошлое, и ее жизнь, словно сон, прошла перед ней. Водоворот воспоминаний спрессовался в несколько коротких минут.

И теряющийся среди стонов и криков сотен смертельно раненных, лежавших вокруг нее, до нее долетел еще один звук, тонкий, сердитый и совсем не испуганный.

Плач ее ребенка.

Ее дитя, она оставила девочку в подземном убежище, а сама поползла сквозь ужас сражения, чтобы принести ей еды и воды, чтобы дочка могла жить…

19

— Помогите мне. Кто-нибудь, помогите мне.

Ее крики громоподобным эхом отдавались в воронке, взлетая и падая все с меньшей силой. Боль кругами расходилась по всему телу, потом снова уменьшалась до одной болезненной точки, а затем опять глубоко вонзилась ей в правый бок.

— Помогите мне, пожалуйста…

Два санитара с носилками, на рукавах белые повязки с красными крестами, измазанные кровью, остановились и посмотрели на нее.

— Да это же женщина! — удивленно воскликнул один из них. Опустив свой конец носилок, он встал рядом с ней на колено и положил руку ей на лоб. Потом взглянул на своего напарника: — Она холодная как лед.

— Рана тяжелая?

Он осмотрел ее бок. И когда увидел лужу подсыхающей крови, в которой лежала женщина, только бесстрастно пожал плечами:

— Все тяжело ранены.

— Здесь так много раненых. Будем ли мы сейчас отправлять ее в госпиталь? Или она станет дожидаться своей очереди? Нам сказали…

Мужчина, склонившийся над ней, только сжал губы.

— На море женщин и детей всегда пропускают вперед. Я думаю, что на войне то же самое. Мы отправим ее сейчас к сестрам милосердия.

Санитары осторожно подняли ее и положили на носилки. Шарлотт-Энн застонала от боли, но они, казалось, не обратили на это внимания. Потом подняли носилки и пошли. Каждый их шаг отдавался болью у нее внутри, разрывая ее тело на куски. Шарлотт-Энн все стонала и стонала в агонии, но было такое впечатление, что только она слышит эти стоны.

Когда они немного прошли, мужчина, идущий впереди, остановился и обернулся через плечо.

— Она так спокойна. Жива ли она еще?

Второй санитар посмотрел на нее и кивнул:

— Да, пока жива. Но ей очень больно. Я думаю, долго она не протянет.

— Может, оно и к лучшему, — философски отозвался его напарник, снова отправляясь в путь. — В конце концов, смерть даст ей покой, и она не почувствует своего несчастья.

Шарлотт-Энн смотрела на клубящийся черный дым. «Вы не правы, — безмолвно кричала она, — все ошибаются. Смерть — это холод, сырость и боль. Не важно, что вам говорят, это проклятье ада».

Все, что ей говорили раньше, оказалось бесстыдной ложью.

Теперь Шарлотт-Энн это знала.

* * *

Тогда ей не исполнилось еще и четырех лет. Шарлотт-Энн сидела у отца на коленях и внимательно слушала сказку. Когда отец закрыл книгу, она заерзала и взглянула на него.

— И это все? — спросила девочка с разочарованием.

Отец улыбнулся и отложил книгу в сторону.

— Боюсь, что все.

— А что произошло потом, после того как сказали «и зажили они счастливо»?

— Но это значит как раз то, что написано. Они были счастливы до конца своих дней.

Шарлотт-Энн медленно кивнула.

— Но ведь когда она откусила кусочек яблока, она умерла?

— Да… — осторожно ответил отец.

— А потом, когда принц поцеловал ее, принцесса снова проснулась?

Он кивнул.

— А что бы случилось, если бы он не поцеловал ее?

— Я так думаю, что она все спала бы и спала. — Отец улыбнулся. — Но об этом не волнуйся. Принц пришел и разбудил ее. Все произошло именно так, как написано.

— Папочка?

— Да, дорогая?

— Я больше никогда не буду есть яблоки.

Он рассмеялся.