Творящие любовь - Джудит Гулд (1998)

Шарлотт-Энн оказалась в мире белоснежного атласа и приглушенных звуков. Она принцесса, лежит на огромной мягкой кровати. Резной хрусталь сверкает, горя холодным огнем. Из-за белых драпировок двери вплывает ее принц, одетый в белый атлас, он разбудит ее поцелуем. Шарлотт-Энн умерла и проспала сто лет сказочным сном. Вот принц подходит все ближе и ближе, приближаясь, он становится выше ростом. Его лицо совсем близко. Уснувшая, умершая, Шарлотт-Энн почти ощущает его губы, которые разбудят ее. И она отвечает на поцелуй, ее губы погружаются в атласный воздух. Женщина ощущает его нежное дыхание, видит бледные ноздри, белый атласный камзол с буфами на рукавах. Но на нем почему-то мягкие атласные галифе, похожие на те, что носили фашисты, заправленные в высокие белые сапоги. Его кожа нежна, а сквозь приоткрытые губы видны сверкающие зубы. Шарлотт-Энн чувствует, как ее губы тянутся к нему, но, прежде чем принцу удается коснуться их поцелуем, он начинает исчезать так же загадочно, как и появился. И уносит с собой свою силу, способную воскресить ее. Принц удаляется, становясь все меньше, и вдруг начинает кружиться все быстрее и быстрее, пока его не затягивает водоворот белого атласного сна.

Облака и туман были желтыми и теплыми, когда Шарлотт-Энн снова пришла в себя. Ей стало легче открыть глаза, веки уже не казались такими тяжелыми, как раньше. Молодая женщина смотрела в пространство. Она смогла понять, что происходит вокруг.

Не поворачивая головы, Шарлотт-Энн огляделась. Ее глаза глубокого зеленовато-голубого цвета наполнились смешанным чувством удивления и замешательства. Ей удалось рассмотреть все плоские поверхности возле себя. Она лежала в белой коробке. Увиденное ею желтое пятно оказалось электрической лампочкой. Шарлотт-Энн находилась в коробке, где не было ничего больше, кроме гигантской лампы у нее над головой. Казалось, от нее исходит тепло.

Коробка? Она снова уставилась в пространство. «Нет, это не может быть коробкой, — мечтательно подумала она. — Это вселенная, и я плавно перемещаюсь в ней». Чуть поблескивающий потолок оказался монотонным пейзажем, перевернутым вверх дном и удаленным от нее на расстояние сотен миль. Излом реки, удерживаемый земным притяжением, проходил по долине гор. Шарлотт-Энн беззвучно вздохнула, и свет стал постепенно меркнуть в ее глазах, пока не исчез совсем.

Она медленно поднималась сквозь облака, их клочки разлетались перед ней. Подъем требовал усилий. Шарлотт-Энн не была сейчас такой сильной, какой привыкла быть. Но когда последний туман рассеялся, молодая женщина снова оказалась в комнате.

Комната была крошечной, пустой и белой. Это больше напоминало камеру, чем комнату. Каменный пол, узкую железную кровать буграми покрывал тонкий матрас, а простой деревянный стул прислонен к стене. Над изголовьем висело старое многоцветное распятие. На маленьких окошках не было занавесок. Сознание то возвращалось к ней ненадолго, то снова оставляло ее, потом опять возвращалось. Шарлотт-Энн удалось сфокусировать взгляд, и она заметила фигуру в белом, сидящую на стуле.

Казалось, эта фигура поняла, что Шарлотт-Энн проснулась. Она встала и подошла к ней. Шарлотт-Энн удивленно уставилась на нее. Фигура, казалось, плыла по воздуху, огромная и белая. Перед ней предстал прекрасный ангел.

И тут ее сознание прояснилось. Это оказался совсем не ангел. Рядом с ее кроватью стояла одетая во все белое монахиня. Только розовый цвет лица и рук да черные четки, свисающие у пояса, нарушали белизну покрывала, чепца, передника и платья Да еще пятна засохшей крови.

— Вы в безопасности, княгиня, — негромко сказала монахиня, и Шарлотт-Энн ее голос показался далеким, глухим и немного искаженным. — Теперь вам больше ничто не угрожает Доктор осмотрел вас. Мы делаем все, что можем.