Но Заккес ушел, напомнила она самой себе. И она не может позволить детям управлять ее судьбой. Это нечестно. И по отношению к Лэрри, и по отношению к самой себе.

И вот сейчас, сидя лицом к лицу с Лэрри, Элизабет-Энн глубоко вздохнула и тихо начала:

— Лэрри… — Голос ее дрогнул. — Сегодня вечером… — Ее глаза встретились через стол с его единственным бездонным полуночно-синим глазом, и Элизабет-Энн показалось, что ее засасывает бесконечный водоворот. — Давай… увидимся сегодня вечером. Я так долго ждала. Я не знаю…

Он печально посмотрел на нее. Лэрри слишком любил и уважал Элизабет-Энн, чтобы принуждать ее.

— Ты уверена, что хочешь этого? — мягко спросил он. — Совершенно уверена?

Она кивнула:

— Совершенно уверена.

Неожиданно в дверь постучали, и строго одетая женщина средних лет заглянула в комнату.

— Мистер Хокстеттер, — извиняющимся тоном произнесла она, — вам звонит мистер Уортон. Он говорит, что у него срочное дело. Я могу перевести звонок сюда.

— Да, пожалуйста. — Лэрри отодвинул стул, улыбнулся Элизабет-Энн, пересек комнату, взял трубку и некоторое время слушал. Коротко бросив что-то, он повесил трубку, задумчиво сжал губы. Потом он поспешно подошел к столу, взял отчет о состоянии дел Элизабет-Энн и нажал на кнопку селектора. — Мисс Гордон, принесите мне папку, где собраны сведения о моих собственных вложениях. Пожалуйста, побыстрее.

— Что случилось? — спросила Элизабет-Энн. — Что-нибудь не так?

— Не так? Нет, вовсе нет. Кто-то пытается сбить нас с толку, я это чувствую. Явно пахнет жареным. Мне позвонили из «Хошшу инвестментс». Акции полетели вниз, словно сумасшедшие.

— Но… почему? — Элизабет-Энн не сводила с него глаз. — Я думала, что они только что обнаружили новую жилу.

— Которая истощилась. — Лэрри сурово улыбнулся. — Так они утверждают.

— Значит, мы будем продавать? — предположила Элизабет-Энн.

— И да, и нет. Мы будем продавать все, кроме акций «Хошшу». Их мы будем покупать. — Лоуренс сжал губы и кивнул, продолжая размышлять вслух: — Что-то затевается. Старый Мэн Каррузерс не дал бы и слову просочиться, если бы жила иссякла, пока сам бы не продал свою долю достаточно быстро. Но нет, он продолжает покупать. Они, должно быть, натолкнулись на месторождение. Я думаю, что Каррузерс пытается сбить цену, чтобы потом скупить весь пакет.

— Мы тоже покупаем?

— Мы будем из кожи вон лезть, чтобы купить акции до того, как он наложит на них свои жадные ручонки. Продадим все и соберем наличные.

— A… — голос Элизабет-Энн задрожал, — а если ты ошибаешься?

— Тогда, моя дорогая Элизабет-Энн, — весело заявил Лэрри, — нам останется только утопиться. — Он хмыкнул, его лицо засветилось от возбуждения.

Таким Элизабет-Энн его еще не видела. Теперь она поняла, почему он напоминает пантеру.

— Ты иди, — сказал он Элизабет-Энн. — Вечером увидимся. Пока что мне надо поработать. Для тебя и для себя. Я хочу, чтобы к пяти часам у нас с тобой была большая часть акций «Хошшу инвестментс».

В шесть часов вечера Лэрри позвонил Элизабет-Энн домой. Она сама подошла к телефону.

— Fait accompli[3], — сообщил он. — Поздравляю вас, миссис Хейл. Большая часть акций «Хошшу инвестментс» — уж не знаю, хорошо это или плохо, — теперь в наших руках.

— Мне можно радоваться или об этом еще рано говорить? — осторожно спросила она.

— Пока еще рановато. Но дошедшие до меня слухи вселяют надежду. Каррузерс ждал, пока акции не упадут с восьми с половиной до четырех долларов за акцию. Но я его перехитрил и купил все акции по четыре с половиной. Я слышал, на нем лица нет. Особенно с тех пор, как он начал игру со своими собственными акциями и ждал, не выбросят ли их на рынок другие.

— Значит, он вышел из игры?

— Нет, у него еще немного осталось. Немного, но достаточно для того, чтобы попортить нам кровь.

— Что ж, вроде неплохо.

Это было утверждение, а не вопрос.